Search

The article is devoted to the analysis of the concept of “laughter” in the philosophical ideas and literary works of the twentieth century French thinker, Georges Bataille. Laughter appears as a philosophicaltheoretical instruction,a method of subversive experience and critique of the previous philosophical tradition, selfanalysis through one’s own text and metaphors (philosophical,artistic and life). Particular attention is paid to the influence of ideas about laughter by Henri Bergson and Friedrich Nietzsche on the formation in the texts by Bataille of the war period included in the Summa Atheologica cycle, a comprehensive perception of laughter as a practice, intellectual setting, metaphor and means of de-subjectivization. If Nietzsche is a guide and an accurate appeal in communication and community formation, then the ideasof Bergson (the sociological concept of laughter) are the subject of challenging and criticism. In the works of Nietzsche Bataille interprets laughter as a conscious gesture of the sovereign f ormation of a man, although Bataille himself deprives laughter of the characteristics of consciousness, but instead in laughter reveals the possibility of breaking the subject with himself and, consequently, communication with others. The fundamental characteristics of Bataille’s laughter are communication (formation of an extra-subjective community), eroticism (building an analogy with erotic desire and ecstasy), ap peal to the impossible , nonknowldge, nothi ng, loss of the self (abandonment of I), distinction with humorand intellectual laughter. Anotherkey concept in Bataille’s philosophy of laughter – “glissement” – is noted, as time to time it is used by the thinker to combine and cross all metaphors(laughter, religious and erotic experiences with the component of liquids), and to identify these meanings in the very form of one’s own writing. The development of the tradition of philosophical deconstruction (Nietzsche – Bataille – Foucault, Deleuze, Cixous) is traced, within the framework of which the specific experience of reading a text penetrated by laughter as an attitude is considered., Статья посвящена анализу концепта «смех» в философских идеях илитературных произведениях французского мыслителя ХХ века ЖоржаБатая. Особое внимание обращено на влияние идей касемо смеха Анри Бергсона и Фридриха Ницше на формирование в текстах Батая военного периода, вошедших в цикл « Summa Atheologica», комплек-сного восприятия смеха как практики, интеллектуальной установ-ки, метафоры и средства де-субъективизации. В качестве фундамен-тальных характеристик смеха Батая выделены коммуникация (формирование внесубьективного сообщества), эротизм (выстраива-ние аналогии с эротическим желанием и экстазом), обращение к невозможному, незнанию, ничто, саморастрате (отказ от собственного я), различие с юмором и интеллектуальным смехом. Прослежено выстраивание традиции философской деконструкции (Ницше–Батай – Фуко, Делез,Сиксу), в рамках которой рассматривается специфичес-кий опыт чтения текста, пронизанного смехом как установкой., Стаття присвячена аналізу концепту «сміх» у філософських ідеях та літературних творах французького мислителя ХХ століття ЖоржаБатая. Особливу увагу звернено на вплив ідей щодо сміху Анрі Бергсона та Фрідріха Ніцше на формування в текстах Батая воєнного періоду, що увійшли до циклу «Summa Atheologica», комплексного сприйняття сміху як практики, інтелектуальної настанови, метафори і засобу десуб’єктивізації. В якості ґрунтовних характеристик сміху Батая виокремлено комунікацію (формування позасуб’єктивної спільности), еротизм (вибудовування аналогій із еротичним бажанням та екстазом), звернення до неможливого, не-знання, ніщо, саморозтрати (відмови від себе), розрізнення з гумором та інтелектуальним сміхом. Прослідковано вибудовування традиції філософської деконструкції (Ніцше –Батай – Фуко, Дельоз, Сіксу), в межах якої розглядається специфічний досвід читання тексту, пронизаного сміхом як настановою.

Предметом исследования являются философские и религиозные воззрения С. Н. Булгакова в контексте кризисных явлений европейской метафизики. В качестве знакового выражения кризиса европейской метафизики в статье рассматривается учение Ф. Ницше. Автор проводит сопоставительный анализ концептуальных разработок С.Н. Булгакова и Ф. Ницше. Сопоставляются взгляды мыслителей на проблемы Бога, христианства, культуры, истории и человека. Особое внимание уделяется вопросам онтологии: осуществляется сравнительное исследование подходов философов к решению проблем бытия, единства и множественности. В предлагаемой статье используются методологические принципы и установки философской компаративистики, семиотического анализа, приемы онтологического исследования. Основным выводом проведенного исследования является положение о близости концептуальных горизонтов и исходной ситуации формирования и развития философских и религиозный идей С.Н. Булгакова и Ф. Ницше. Автор обосновывает тезис, что основной интенцией учений двух мыслителей является направленность на преодоление разрыва между трансцендентным и имманентным. Однако при наличие пунктов пересечения, оба философа идут различными путями в поисках ответа на кризис европейской метафизики.

В XIX-XX веках, начиная с романтиков и Ф. Ницше, философия нередко обращается к мифопоэтической образности. Мифопоэзис становится одной из стратегий философского текста, проявленной в экзистенционализме (М. Хайдеггер), пост-структурализме (Ж. Делез) или французской феноменологии. Анализ значимости мифопоэзиса в философии подразумевает исследование исторической, и даже доисторической глубины образов, то есть обращение к древнейшим архетипам мифологии как наиболее общим универсальным идеям сознания (как их рассматривали Ф. Шеллинг, К. Юнг или Э. Кассирер). Систематизация таких архетипов на основе происхождения представлена в диссертации Щепановской Е. М. ««Генезис и классификация мифологических архетипов: культурфилософский подход»). Глубинные архетипы развертывают свои смыслы не только в художественных образах, но и научно-философских концепциях. Например, идея Ф. Шеллинга об автономии двух начал бытия имеет аналог в мифе сотворения Неба и Земли, а его учение о свободе базируется на универсальном представлении о хаосе как основе мира.Философы и сознательно используют мифологемы для обоснования идей. Так, А. Тойнби иллюстрирует движение ухода-и-возврата типическим образом героев, покидающих общество, чтобы вернуться туда с новыми подходами для ответа на исторический вызов. Ж. Делез для описания понятия времени противопоставляет «крик глубины» Кроноса поверхностности Эона. Понятия, вводимые философами XX века, во многом мифологичны («сказ» М. Хайдеггера или «плоть» М. Мерло-Понти). Ракурсы применения мифопоэзиса в философии, описанные в статье, усиливают способность текста раскрывать новые смыслы и потому имеют актуальную перспективу., In the 19-20th century, philosophy often turns to mythopoietic images, starting with the trend of the Romantics and F. Nietzsche. It becomes one of the strategies of the philosophical text, manifested in existentialism (M. Heidegger), post-structuralism (J. Deleuze) or French phenomenology. Analysis of significance of mythopoiesis in philosophy implies the study of the historical and even prehistoric depth of images, i.e. the base of the ancient archetypes of mythology as the most general universal ideas of human thought (as they were considered by F. Schelling, C. Jung or E. Cassirer). Systematization of archetypes according to their origination is presented in the dissertation of Shchepanovskaya E. M. “Genesis and classification of mythological archetypes: a cultural and philosophical approach”). The archetypes unfold their meanings not only in the images of art, but also in scientific and philosophical concepts. For example, F. Schelling’s idea of the autonomy of two principles of being has an analogue in the myth of the creation of Heaven and Earth, his doctrine of freedom is based on the universal mythological idea of the chaotic basis of the world, etc. Philosophers consciously use mythologemes to substantiate ideas. E.g. A. Toynbee illustrated leaving-and-returning movement by archetypical images of heroes who left society to return there with new approaches and to respond to a historical challenge. J. Deleuze opposes the “cry of depth” of Kronos to the superficiality of the Aeon to describe the essence of the notion of time. The concepts introduced by the philosophers of the 20th century are largely mythological (“flesh” by M. Merleau-Ponty). The aspects of using mythopoesis in philosophy, described in the article, enhance the ability of philosophical text to reveal new meanings and therefore contain an actual perspective.

При том что властная тематика всегда находилась в центре философской мысли, она преимущественно связывалась с вопросами государственного устройства и политики – происхождения, передачи власти, механизмами её удержания и приращения, выступала как инструмент обеспечения стабильности общества. Иначе говоря, власть рассматривалась как явный и самоочевидный феномен, тем не менее требовавший политологического, социального и этического анализа. Лишь начиная с ХIX в. происходит радикальное переосмысление власти, преодолеваются господствовавшие субстанциональные представления, выявляются значительные противоречия, свойственные власти как таковой, как явлению самому по себе. Наиболее значительный вклад в переоценку философии власти внёс Ф. Ницше, утвердивший волю к власти в качестве первореальности человеческого бытия. Философ убедительно показал, что влечение к власти не удел избранных, а безотчётный порыв любого индивида. Власть хотя внешне и обусловлена социальными причинами, но интроспективно, исходя из внутренней логики своего развития, в них не нуждается, оказываясь причиной самой себя и подчиняясь закону саморазворачивания и самоутверждения. Будучи глубоко укоренённым в человеческой природе, властное стремление обнаруживает себя и как инстинкт, безотчётный неустранимый порыв, и как страсть, чувство захваченности и упоения собственной силой. В статье автор использует методы историко-философского анализа, компаративистики и философского постижения человека, также применяется герменевтический подход. Автор делает попытку реконструировать взгляды Ф. Ницше на феномен человеческих страстей и делает вывод, что страсти в восприятии философа выражают высшую степень индивидуального, сокровенного, вступившего в противостояние с надличным, общественным, моральным. Подчёркивается, что власть можно рассматривать как способ экспансии собственного Я, метафорического расширения границ своего «тела». Особое внимание уделяется состоянию безвластия, которое привычно ассоциируется с хаосом и разрушениями, но в интерпретации Ницше предстаёт высшей степенью власти.

В статье рассматривается одна из наиболее неоднозначных тем философского творчества Ф. Ницше – ненависть. Толкование данной темы в ницшеанстве связано с особыми герменевтическими трудностями: ненависть проступает в смысловой множественности, соседствует с пафосом человеческого совершенства, обнаруживает парадоксальные отношения и взаимопереходы с понятием любви. Эти вопросы и становятся центром внимания в исследовании. Автор реконструирует сложную подоплёку ницшеанского понимания ненависти в контексте человеческой природы, дифференцирует контекстуальные смыслы любви и ненависти, их трансформации и инверсии. В исследовании используются методы философско-антропологического анализа, применяется герменевтический подход к интерпретации текста, задействуется диалектический способ мышления. В статье доказывается, что тема ненависти у Ницше не носит характера ниспровержения человека: ей отведена противоположная – опорная роль в дискурсе любви и человеческого возрождения. Раскрывается сама природа ненависти, в её разрушительной и созидательной ипостасях. Прослеживается фундаментальный антропологический характер этой страсти – как отражения противоречивости и многомерности человеческой сущности.

Предлагаемая статья посвящена исследованию философских и поэтических аспектов идеи вечного возвращения того же самого Ф. Ницше. В идее вечного возвращения эксплицируются космологический и антропологический, мифический и философский аспекты. Указывается на метафизический и постметафизический характер данного учения. Приводятся примеры идеи вечного возвращения в художественной прозе. Учение о вечном возвращении рассматривается также в качестве основного и универсального мотива поэзии. Автор осуществляет анализ идеи вечного возвращения на материале русской поэзии. В статье применяется комплексный подход, основанный на синтезе семиоэстетического, дискурсивного и интертекстового анализа. Общий подход может быть определён как философский анализ художественного текста. Основным выводом проведённого исследования является положение, что поэзия наряду с мифом представляет собой один из источников идеи вечного возвращения. Автор обосновывает тезис, что в поэзии идея вечного возвращения представлена в качестве синтетического единства различных аспектов, которые впоследствии получают развитие в философской рефлексии.

В эпоху антропоцена экологическое мышление должно выходить за рамки противостояния между человечеством и природой и вместо этого основываться на поэзисе, человеческой способности формировать то, что нам дано. Традиционно считается, что поэзис относится исключительно к искусству, но он имеет более широкое значение формирования мира в ответ на наши потребности и тем самым формирования себя. Западная философская традиция, основанная на поиске вечных принципов, лежащих в основе изменяющихся явлений, не в состоянии признать важность поэзиса, выражающего историческую природу чувственного опыта и меняющихся форм, которые он порождает. Когда поэзис восстановлен в своей законной роли в качестве основного способа существования человека, мы можем сформулировать экопоэзный подход к экологии, в котором концепция эстетической ответственности, способности реагировать на мир, чтобы сотворить красоту, является центральной. Эта перспектива имеет важное значение для экологической теории и практики., In the age of the Anthropocene, ecological thinking needs to go beyond the opposition between humanity and nature and instead be based on poiesis, the human capacity to shape what has been given to us. Poiesis is traditionally thought of as referring solely to art-making, but it has the wider significance of shaping the world in response to our needs and, in so doing, shaping ourselves. The Western philosophical tradition, based on the search for eternal principles behind changing appearances, is unable to recognise the importance of poiesis, which validates the historical nature of sensory experience and the changing forms to which it gives rise. When poiesisis restored to its rightful role as the basic human mode of existence, we can formulate an ecopoietic approach to ecology, one in which the concept of aesthetic responsibility, the capacity to respond to the world in order to bring about beauty, is central. This perspective has important implications for ecological theory and practice.

Предметом исследования является отношение философии Ф. Ницше с христианством в контексте кризиса европейской метафизики. Проблема состоит в том, что предложенная Ницше критика христианства затрагивает преимущественно его западные формы. В статье предпринимается попытка анализа концептуальных разработок Ф. Ницше в перспективе православной версии христианства. Осуществляется сопоставительный анализ антиметафизических тенденций философии Ницше с апофатическим богословием Восточной Церкви. Опираясь на работы таких современных авторов, как Х. Яннарас, Дж. Агамбен и Р. Сафрански, автор делает вывод о тенденции поворота к христианству в исследовании и рецепции философского наследия Ницше. В статье используются методологические принципы и установки историко-философского исследования, в частности метод историкофилософской реконструкции, методы философской компаративистики. Основным выводом проведенного исследования является тезис об апофатическом характере философии религии Ф. Ницше. Автор обосновывает положение, что Ницше, выступая критиком западных форм христианства и европейской метафизики, приходит не к атеизму, но к апофатическому пониманию Бога, близкому к святоотеческому наследию Восточной Церкви., The subject of the research is the relation of F. Nietzsche's philosophy with Christianity in the context of the crisis of European metaphysics. The problem is that Nietzsche’s proposed criticism of Christianity mainly affects its Western forms. The article attempts to analyze the conceptual developments of F. Nietzsche in the perspective of the Orthodox version of Christianity. The author compares a comparative analysis of the anti-metaphysical tendencies of Nietzsche’s philosophy with the apophatic theology of the Eastern Church. Based on the work of modern authors such as H. Yannaras, J. Agamben and R. Safransky, the author concludes that there is a tendency towards Christianity in the study and reception of Nietzsche’s philosophical heritage. The article uses the methodological principles and principles of historical and philosophical research, in particular, the method of historical and philosophical reconstruction, methods of philosophical comparative studies. The main conclusion of the study is the thesis of the apophatic nature of the philosophy of religion F. Nietzsche. The author substantiates the position that Nietzsche, criticizing the Western forms of Christianity and European metaphysics, does not come to atheism, but to an apophatic understanding of God, close to the patristic heritage of the Eastern Church.

Взяв за основу цикл лекций Ф. Ницше «О будущности наших образовательных учреждений» (1872 г.) и привлекая некоторые положения из других его трудов, автор раскрывает видение известного немецкого философа на обучение и воспитание будущего поколения. Обосновывается и разъясняется «парадокс Ницше»: увеличение объема знаний ведет к падению мыслительных способностей человека. Соглашаясь со многими взглядами Ницше (излишний прагматизм и огосударствление образования, отчужденность учащихся от школы, пределы специализации), автор сопоставляет их с современной системой образования. В статье подвергается критическому анализу ницшеанская гипотеза о развитии общества исключительно за счет выдающихся личностей и о «сверхчеловеке» как движущей силе истории. Ей противопоставлена идея русского ученого-педагога В.П. Вахтерова: формировать «не отдельных гениев, а целую гениальную расу». Как воплощение сомнительной гипотезы Ницше оценена развивающаяся в последние годы в России практика отбора одаренных детей, которая при ее субъективном и избирательном применении способна поделить детей не на одаренных и бездарных, а на богатых и бедных. Фридрих Ви́льгельм Ницше (1844‑1900 г.г.) ‑ немецкий мыслитель, под влиянием которого находилось большинство европейских философов и писателей первой половины XX века. Учился в Болонском университете, где изучал теологию и филологию, работал профессором классической филологии в Базельском университете, в 35 лет вышел на пенсию в связи с болезнью, вопреки которой он писал свои произведения. Творческая деятельность Ницше оборвалась в 1889 году в связи с помутнением рассудка., Based on a series of lectures by F. Nietzsche, “Тhe Future of Our Educational Institutions” (1872), and drawing on some points from his other works, the author reveals the vision of a famous German philosopher on the education and upbringing of a future generation. The "Nietzsche paradox" is justified and explained: an increase in the volume of knowledge leads to a drop in the mental abilities of a person. Agreeing with most of Nietzsche’s views (excessive pragmatism and nationalization of education, alienation of students from school, limits of specialization), the author compares them with the modern education system. The article critically analyzes the Nietzschean hypothesis about the development of society exclusively at the expense of outstanding personalities and the “superman” as the driving force of the history. It is opposed by the idea of the Russian scientist and teacher V.P. Vakhterov: to form "not individual geniuses, but an entire genius race." As the embodiment of Nietzsche’s dubious hypothesis, the practice of selecting gifted children, developing in recent years in Russia, was evaluated, which, when applied subjectively and selectively, can divide children not into gifted and mediocre, but into rich and poor. Friedrich Wilhelm Nietzsche (1844‑1900) is a German thinker who influenced most European philosophers and writers in the first half of the 20-th century. He studied at the University of Bologna, where he learned theology and philology, worked as a professor of a classical philology at the University of Basel, retired at the age of 35 due to an illness, despite which he wrote his works. Nietzsche's creative activity was interrupted in 1889 in connection with a clouding of reason., Казанский педагогический журнал, Выпуск 3 (140) 2020

Моральная философия Ницше это в первую очередь критика: он критикует на мораль как за то, что она основывается на несостоятельных дескриптивных (метафизических и эмпирических) утверждениях о человеческой агентности, так и за то, что ее специфические нормы и ценности оказывают пагубное воздействие на процветание высших человеческих типажей (ницшеанского высшего человека ). Позитивные этические взгляды Ницше лучше всего трактовать как результат совмещения (1) своего рода консеквенциалистского перфекционизма, образующего его имплицитную теорию блага, с (2) концепцией человеческого совершенства, включающей как формальные, так и содержательные элементы. Однако поскольку Ницше принимает антиреалистическую установку в отношении ценностей, он не приписывает какойлибо эпистемический статус ни своим позитивным воззрениям, ни зависящим от них элементам своей критики это обстоятельство помогает объяснить его манеру высказываний и осторожный характер его эзотерической морали. Вполне очевидно, что Ницше придерживался антилиберальных убеждений (например, по вопросу о равенстве людей), и все же у нас нет оснований приписывать ему какую бы то ни было политическую философию, поскольку он не высказывал систематических (или хотя бы отчасти систематических) воззрений на природу государства и общества. Будучи эзотерическим моралистом, Ницше стремится освободить высших людей от ложного сознания, превратно толкующего мораль (например, избавить их от ложной веры, будто мораль служит их благу), а не преобразовать общество в целом

В предлагаемой статье рассматривается специфика предложенной Ф. Ницше интерпретации досократического периода античной философии. Основным материалом исследования выступает не опубликованная при жизни философа работа "Философия в трагическую эпоху греков" (1872 г.). Основной задачей исследования является экспликация онтологических аспектов осуществленной Ф. Ницше переоценки смысла и содержания наследия древнегреческой философии. В статье выявляются отличительные характеристики позиции Ницше от традиционных подходов к изложению и оценке раннего периода античной философии. В статье используются методологические принципы и установки герменевтики и деконструктивизма, а также сравнительного исследования философских текстов. Основным выводом проведенного исследования является обоснование положения, согласно которому источником становления античной философии является опыт трансгрессии и установка на поиск путей осмысления трансгрессивных феноменов существования. Автор показывает, что в античной философии можно выделить две противоположные тенденции: установку на отрицание трансгрессии и установку на признание самостоятельного онтологического статуса трансгрессивных феноменов.

Статья посвящена морали как неотъемлемому элементу человеческого сообщества и мере человеческого в человеке. Автор придерживается традиционного представления о том, что мораль является чисто человеческим явлением и появляется в тот момент, когда люди начинают жить в сообществе и появляется потребность регулировать отношения между людьми. В статье анализируются этические концепции двух немецких философов: Ф. Ницше и И. Канта, а также предпринимается попытка прояснения смысла понятия «мораль» в справочных изданиях. Методологическим фундаментом исследования являются философские методы и принципы познания – объективность, всеобщая связь, целостность и системность, причинность и детерминизм. Решение изучаемых проблем осуществляется также на основе общенаучных исследовательских подходов, прежде всего – системного и общенаучных методов: синтеза, анализа, методов логического и исторического анализа, индукции, дедукции, идеализации и др. Кроме того, применяются диалектический, феноменологический, герменевтический, логический, исторический методы, а также социально-философский и сравнительный анализы. Новизна представленного материала в постановке вопроса и рассмотрении этических концепций И. Канта и Ф. Ницше как взаимодополняющих.Автор приходит к выводу, что мера моральности человека соответствует тому, насколько далеко от ушел от своего изначального чисто биологического животного состояния, насколько человек. На основании этого положения делается заключение, что без морали невозможно человеческое сообщество, и именно мораль является мерой человеческого в человеке, характеристикой его как социального существа.

Творчество Толкина предоставляет как простому читателю, так и исследователю обширный простор для интерпретаций и собственных построений – оно насыщено множеством аллюзий, развивает самые разные темы, использует самые разнообразные литературные приемы. Однако на сегодняшний день внутренней логике и взаимосвязи толкиновских произведений посвящено куда меньше работ, нежели внешним ассоциациям, формирующим их восприятие, будь то параллели исторические, мифологические или художественные. Одному из таких внутренних лейтмотивов творчества Толкина и посвящена данная статья. Автор, базируясь на главной трилогии Толкина («Хоббит», «Властелин Колец», «Сильмариллион»), но с привлечением и меньших произведений, рассматривает сквозную для них тему «отсутствующего персонажа», пытаясь на ее примере пояснить некоторые странности и темные места толкиновских текстов, до сих пор вызывающие массу обсуждений и догадок.

Вопрос о том, был ли Горький ницшеанцем, часто поднимается отечественными литературоведами и философами. Спектр ответов на него чрезвычайно широк – в зависимости от того, признается ли факт влияния Ницше и ницшеанства на Горького, и если да, то где в большей степени, в жизни или в творчестве, это влияние отражается и каково отношение к Ницше Горького. В основном исследователи фокусируются на теме сверхчеловека – насколько Горький разделял пафос этой идеи Ницше в своих поисках нового, сильного и свободного героя, как для литературы, так и в жизни. Эта тема перекликается также с политической судьбой Горького, его выбором коммунизма: немаловажная часть коммунистической доктрины предполагала создание человека нового типа, или попросту «нового человека», образ которого может напоминать ницшевскую идею сверхчеловека. Однако в данной статье предпринимается попытка взглянуть на ситуацию ницшеанства Горького под необычным углом, во главу которого поставлены чисто литературные обстоятельства и задачи – поскольку Горький был, в первую очередь, писателем, а не политиком или философом. Это касается и Ницше, которого часто называли мыслителем-поэтом. В статье ставится вопрос: что же такое «сверхчеловек», как его понимать – как намек на некую реальность или как образ, которому следует искать скорее эстетическое объяснение? Автор рассматривает проблему преемственности Горького относительно Ницше через конфликт «поэзии» и «прозы», один из смыслообразующих философско-литературных конфликтов западной культуры начиная с античности., The question whether Gorky was or not a Nietzschean is still an important matter of discussion for Russian literature critics and philosophers. The specter of answers is widely ranging and depending on many factors: some almost deny any serious influence, others judge it partial, reflected only in some circumstances of Gorky’s life, creative work and attitude. Basically, the discussion centers around the «overman», the most famous Nietzschean concept, as the researchers muse whether Gorky shared it whilst trying to find a new hero of his own, strong and free, for the sake of both literature and life. It is also connected with Gorky’s own political choice of communism, because the communist doctrine in its quite important part considered the idea of creating a «new man», the ideological fetish that can highly remind the «overman». In this article, however, the author regards the problem from a different angle, more literary and creative – minding the fact that Gorky was first of all a writer, not a politician or a philosopher. The same concerns Nietzsche who was often called «thinker-poet». The article poses a question: what the «overman» really is, or must be understood – a hint on some reality, or a creation arising from the depths of aesthetics, the work and the secret of art. Thus the author deals with the problem of what unites Nietzsche and Gorky, through the dualism of prose and poetry as one of the greatest conflicts and strategic philosophical dichotomies of the western thought and culture since the antique times.

Статья представляет собой введение в тему «вечного возвращения» в творчестве Константина Вагинова. Данной проблеме не уделялось достаточного внимания в научной литературе. Автор статьи предпринимает такую попытку с целью обозначить наличие этой темы у Вагинова и, по возможности, показать ее актуальность для творчества писателя 1920-х гг. Внимание уделяется анализу теорий О. Шпенглера, К. Леонтьева, Ф. Ницше – возможных источников этой темы. «Вечное возвращение» показано преимущественно в связи с пои постреволюционным историко-культурным контекстом и трудами историка культуры и краеведа Н.П. Анциферова, одного из преподавателей Института истории искусств, в котором с 1923 по 1927 г. учился Константин Вагинов. В ходе анализа автор статьи приходит к выводу, что тема «вечного возвращения», актуальная для культурной ситуации начала 1920-хгг., а также вера в возможное перерождение культуры подобно птице Фениксу, к началу 1930-х постепенно уходит из фокуса внимания Вагинова. Это связано в первую очередь с писательским интересом к изучению повседневной жизни окраин нового города – Ленинграда. Культурная ситуация времен первой пятилетки существенно меняет характер взаимодействия отдельного человека с властью, дореволюционной культуры с советской номенклатурой, «буржуазных» ценностей с пролетарскими запросами. В условиях рождения новой власти меняется статус, быт и облик любимого Вагиновым Петербурга-Ленинграда. Из города «трагического империализма» он превращается в «столицу русской провинции». Город-музей, в котором история страны более не творится, но всеми силами сохраняется, оказывается памятником эмблематическому феномену «петровского периода» русской истории. И вместе с этим памятником музейными экспонатами становятся «прежние» люди, «гуманисты» и «эллинисты», усилиями которых, по мысли Вагинова, высокая духовная дореволюционная культура должна была бы возродиться. Новым героем этого времени в романах Вагинова «Бамбочада» (1931) и «Гарпагониана» (1933) становится человек, не вписывающийся в новую реальность. В статье менее затронут историософский пласт, связанный с именами Н.Я. Данилевского и П. Лаврова. Отсутствует анализ античных источников «вечного возвращения» – эта большая проблема требует отдельного исследования. Также обойден вниманием спор о Шпенглере и «вечном возвращении», разгоревшийся в журнальной критике 1920-х гг. Автор планирует уделить внимание этим аспектам в дальнейших исследованиях., The article is an introduction to the theme of “eternal return” in the works by Konstantin Vaginov. This problem has not been given sufficient attention in the scientific literature. The author attempts to indicate this topic in Vaginov’s art and to show its relevance to the writer’s works of 1920s. Author paid an attention to the analysis of theories by O. Spengler, K. Leontiev, F. Nietzsche as possible sources of the topic. We can see “eternal return” in connection with the post-revolutionary historical context and the works by the N.P. Antsiferov, one of the teachers at Art History Institute, where Vaginov studied from 1923 to 1927. During the analysis, the author concludes that the theme of “eternal return”, relevant to the cultural situation of the early 1920s, as well as the belief in the possible rebirth of culture like the Phoenix bird, by the early 1930s gradually out of Vaginov’s focus. This is due primarily to the writer’s interest in studying the everyday outskirts life in the new city – Leningrad. The cultural situation in the first five-year plan significantly changes the nature of the interaction between person and the government, pre-revolutionary culture and the Soviet nomenclature, “bourgeois” values and proletarian demands. In terms of the birth of the new government changing the status, life and appearance of St. Petersburg-Leningrad loved by Vaginov. From the city of “tragic imperialism”, it turns into “the capital of the Russian province”. The Museum-City, in which the history is no longer created, but preserved by all means, turns out to be a monument to the emblematic phenomenon of the “Peter the great period” of Russian history. Therefore, with the monument Museum exhibits “former” people, like “humanists” and “Hellenists”, whose efforts, according to Vaginov, a high spiritual pre-revolutionary culture become exhibits of the Museum. The new hero of novels “Bambochada” (1931) and “Garpagoniana” (1933) is the man, who does not fit into the new reality. The article is less concerned with the historiosophic level that associated with names of N. Danilevsky and P. Lavrov. There is no analysis of the ancient sources of “eternal return” – it is a big problem requires a different study. Also overlooked argument about Spengler and the “eternal return” that erupted in historical criticism of the 1920s. The author will pay attention to these aspects in further investigations.

В статье рассматриваются особенности восприятия и репрезентации пространства в ранних работах Андрея Белого. Выделяются два широких класса пространств — концептуальные (пространства теоретизирования) и перцептуальные (пространства восприятия и переживания). Прослеживается влияние на Белого источников из области философии (И. Кант, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше), математики (Ч. Хинтон, Г.И. Челпанов), астрономии (М.Ф. Хандриков), литературы (Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Д.С. Мережковский, В.И. Иванов). С учётом обнаруженных влияний даётся толкование сложным для интерпретации фрагментам из сочинений Белого.

в статье представлен историко-философский экскурс использования категории «выбор» в науке. Авторами обозначен переломный момент в использовании данного понятия, связанный с именем Ф. Ницше, который положил начало психологических исследований, а также рассмотрены основные подходы к изучению проблемы выбора., The article presents the historical and philosophical digression use "choice" category in science; It marked a turning point in the use of the concepts associated with the name of Friedrich Nietzsche, who laid the foundation of psychological research; The main approaches to the study of the problem of choice

Europe’s identity is not just contested. It is contested in specific terms, namely which set of properties (values, heritage, or vocation) would uniquely identify Europe? Major ramifications allegedly follow from whatever stance taken in this debate, e.g. with regard to external relations (should the Union come to include Turkey?) and internal institutionalisation (is there a European demos?). Without exception, these arguments derive from representations of Europe’s past. This paper challenges this common bias, taking a cue from Merleau-Ponty’s distinction between ‘Europe en représentation’ and ‘Europe en acte’. It does so by tracking, firstly, how the narrative of Europe’s past vanishes into a myth that we cannot represent but also cannot cut loose from. Secondly, it revisits the incisive critique of a representationalist view on Europe which Nietzsche confronted us with. Here I first address Nietzsche’s explicit, but scattered, notes; then I explore how the same themes are played out in what I consider to be one of the greatest novels on ‘Europe’ of the 20th century, Musil’s The Man without Qualities). Thirdly, the paper argues that the alternative reading of identity in terms of ‘Europe en acte’ allows us to deploy the myth of Europa in prospect rather than retrospect, to bear in mind the multiple ways in which various polities within European lost their innocence, and to stand united in an attitude of prudence with regard to at least three major praxeis of the future: technology, economics and the rule of law. Hence, shared selfhood rather than shared sameness should inspire the terms of the identity debate Идентичность Европы не просто оспаривается, оспариваются ее отдельные составляющие. Какие именно характеристики (ценности наследие, или род занятий) однозначно идентифицируют Европу? По всей видимости, любая позиция, занятая в данной дискуссии, приведет к значительным последствиям, например, в отношении внешней политики (следует ли Евросоюзу включить Турцию в свой состав?) или внутренней институционализации (существует ли европейский народ?). Все эти доводы, без исключения, вытекают из представлений о прошлом Европы. В настоящей статье оспариваются общепринятые утверждения, исходя из различий между ‘Europe en représentation’ и ‘Europe en acte’, на которые указывал Мерло-Понти. Прежде всего, исследуется, как повествование о прошлом Европы растворяется в мифе, который мы не можем воспроизвести, но от которого не в силах избавиться. Во-вторых, рассматривается резкая критика репрезентационного взгляда на Европу, которую нам приводит Ницше. Здесь автор впервые обращается к точным, но достаточно противоречивым заметкам Ницше; далее анализируется, как те же самые темы отражены в одном из величайших, по мнению автора, романов о Европе ХХ века, «Человек без свойств» Роберта Музиля). В-третьих, в статье утверждается, что альтернативное понимание идентичности в рамках ‘Europe en acte’ позволяет развернуть миф о Европе в перспективе, а не в ретроспективе, принимая во внимание сценарии, по которым различные страны в рамках Евросоюза потеряли свою идентичность, чтобы объединиться для благоразумного решения трех основных задач будущего: развития технологий, экономики и верховенства закона. Следовательно, дискуссия об идентичности должна больше опираться на коллективную индивидуальность, чем коллективное единообразие

The article is dedicated to a relevant issue – A. Chekhov’s attitude to F. Nietzsche with regards to “the lost generation” problem. Based on the material of the short story “The Grasshopper”, the story “The Black Monk” and the play “Three Sisters play, the attitude of the writer to the theory of Nietzsche’s “super-human” is analyzed. At that, the subject of research refers to the direct as well as indirect polemics of Chekhov with Nietzsche. The relevance of the results is determined by the framework of the study of Nietzscheism in Russian literature from the viewpoint of the manifestation of national identity, the specificness of Russian existentialism. Chekhov’s innovativeness is based on the opposition to Nietzsche’s “super-human” of an “average” hero. Also, the stages of Chekhov’s attitude to Nietzsche are clarified: the replacement of “ordinary” by “extraordinary”, “own” by “someone else’s» (“The Grasshopper”), the disaster of utmost individualism which led to madness and death without penitence (“The Black Monk”) and the destruction of illusions (“Three Sisters”). The approach used by the authors creates the possibility of reviewing the established idea on the connection of “the lost generation” with the creative work of A. Kuprin and shift the borders of the issue to Chekhov’s poetics., Статья посвящена актуальной проблеме ‒ отношению А. Чехова к Ф. Ницше в аспекте проблемы «потерянного поколения». На материале рассказа «Попрыгунья», повести «Чёрный монах», пьесы «Три сестры» анализируется отношение писателя к теории «сверхчеловека» Ницше. При этом предмет исследования касается как прямой, так и скрытой полемики Чехова с Ницше. Актуальность предпринятого опыта определяется изучением ницшеанства в русской литературе с позиций проявления национальной идентичности, своеобразия русского экзистенциализма. Новаторство Чехова обосновано как противопоставление ницшевскому «сверхчеловеку» «среднего» героя. Выявлены и этапы отношения Чехова к Ницше: подмена «обыкновенного» «необыкновенным», «своего» «чужим» («Попрыгунья»), катастрофичность крайнего индивидуализма, которая привела к безумию и смерти без покаяния («Чёрный монах»), и крушение иллюзий («Три сестры»). Предпринятый авторами подход создаёт возможность пересмотреть сложившееся представление о связи «потерянного поколения» в русской литературе с творчеством А. Куприна и сдвинуть границы вопроса к поэтике А. Чехова.

автор исследует внутреннюю логику философии Ницше, анализируя ее дуализм как имманентное свойство антропологического исследования социальной онтологии.

статья посвящена творческой и философской деятельности Д.С. Мережковского. Автор рассматривает влияние трудов знаменитых ученых, исследователей и философов на формирование мировоззрения Дмитрия Сергеевича Мережковского. Подробно описываются его идеи и мнения об искусстве и роли человека в ней.

The article covers methodological grounds for formation of the contemporary meaning of the culture and education concepts and their relationships described in the life philosophy representatives’ works. The study relevance is determined by the necessity of understanding constituents of the «cultural-educational space» notion in pedagogy at the turn of centuries and in conditions of the key social, cultural and educational paradigms change В статье рассмотрены методологические основания формирования современного смысла понятий культуры и образования и их взаимоотношений, заложенные в трудах представителей «философии жизни». Актуальность публикации обусловлена необходимостью осмысления составляющих понятия «культурно-образовательное пространство» в педагогике на рубеже эпох и в условиях смены ключевых общественных, культурных и образовательных парадигм

Статтю присвячено певним аспектам осмислення постаті Ф. Ніцше в культурній дійсності. Особливу увагу приділено власній життєвій практиці філософа, специфіці його творчого методу, який виявляється, зокрема, в афористичному письмі. Афоризм осмислюється як один із найбільш адекватних способів вираження філософського досвіду. Статья посвящена некоторым аспектам осмысления фигуры Ф. Ницше в культурной действительности. Особое внимание обращается на собственно жизненную практику философа, специфику его творческого метода, который выявляется, в том числе, в афористическом письме. Афоризм осмысляется как один из наиболее адекватных способов выражения философского опыта. The article is dedicated to some aspects of comprehension of F.Nietzsche’s figure in cultural reality. Special attention has been paid to the philosopher’s personal life practices, specifics of his method, reflected among others in aphoristic writing manner. The aphorism has been seen as one of the most adequate ways of expression of philosophical experience.

В статье социально-политическая мысль Ф. Ницше, предложенная им глубокая реформа культуры и общества подвергается тщательному разбору и переосмыслению. В первой половине работы выявляется теоретическая база проекта по построению общества Нового Начала и прослеживается его строгая генетическая связь с метафизикой, философией истории, этикой и антропологией мыслителя. Вторая часть статьи посвящена реконструкции идеального государства Ницше и подробному изложению и анализу его ключевых принципов. Наконец, в заключении описывается ницшевский образ будущего и его альтернативных сценариев. Названная тема, вопреки научной традиции ницшеведения, исследуется с систематических позиций. Это позволяет ликвидировать пробелы, существующие почти во всех исследованиях в данной области: называя политическое мышление Ницше «наивным», непоследовательным и отрывочным, они не предпринимают попытки реконструировать социально-политический идеал философа, ограничиваясь сбивычивым перечислением его мнений по разным околополитическим вопросам. Основной вывод статьи состоит в том, что Ницше всё же имел чёткое представление об обществе Нового Начала, а её базовые тезисы таковы: ницшевское государство 1) обладает иерархической сословной структурой и свободной взаимообратной вертикальной мобильностью между сословиями; 2) характеризуется отсутствует сословно-классовых антагонизмов; 3) является полиэтническим и чуждо дискриминации; 4) ставит экономику и политику в подчинение сфере культуры и задаётся целью создать новый, сверхчеловеческий вид средствами евгеники, воспитания и образования; 5) является мультикультурным и плюралистическим; 6) глобально по своим устремлениям.

В статье рассматривается концепт рессентимента, введенный в обиход человекознания Фридрихом Ницше и получивший затем дальнейшую разработку в гуманитарной мысли. Идея рессентимента охватывает сложный комплекс антропологических и социокультурных явлений, касающихся «тёмных» сторон человеческой природы, табуируемых общественной моралью, но исподволь широко разрастающихся в обществе в форме зависти, ненависти, враждебности, мстительности, соперничества и других негативных чувств, установок восприятия и поведения. Для постижения рессентимента автор рассматривает различные грани философского учения Ницше, что позволяет шире взглянуть на данный феномен, увидеть его подлинный масштаб. В статье раскрывается эвристическая ценность понятия «рессентимент», состоящая в его способности гештальтно описывать реальность человека, с позиции его онтологических и экзистенциальных характеристик, в отличие от узко-описательных категорий, занимающих прочное место в гуманитарных науках. Рессентимент предстаёт не просто совокупностью феноменов, а целостным модусом бытия человека и человечества. В статье показано, что постижение негативных, порочных человеческих проявлений через идею рессентимента становится более глубоким и содержательным: открываются их сущностные истоки и скрытые стороны, просматривается их глубинная взаимосвязь, состоящая в причастности к единому ядру культурно-исторического становления человека.

Предметом исследования статьи является философская теория дискурса в свете концептуальных разработок Ф. Ницше. Автор подробно рассматривает связь перспективизма немецкого мыслителя с такими концептами современной онтологии, как дискурс и трансгрессия. В статье эксплицируется онтологическое содержание концепта дискурса. Подробно рассматривается место и роль перспектив трансценденции и трансгрессии в дискурсе. Большое внимание в статье уделяется интерпретации базовых разработок учения Ф. Ницше (воля к власти, сверхчеловек, мораль) в ракурсе современной философской теории дискурса. Используется методический арсенал, разработанный неклассической философской и социально-гуманитарной мыслью. Частично применяются методологические установки герменевтических и постструктуралистских подходов. Основным результатом проведенного исследования является экспликация связи современной философской теории дискурса с концептуальными разработками Ф. Ницше. Показана связь концепта дискурса с перспективизмом Ф. Ницше. Выявлена специфическая роль феномена трансгрессии в теории дискурса и в учении Ф. Ницше. Концепты дискурса и трансгрессии представлены как онтологические феномены.

В статье речь идёт о содержании замечательной монографии В.И. Самохваловой «Сверхчеловек: образ, метафора, программа» (М., 2015), в которой автор на значительном философском материале стремится обосновать ницшеанскую идею сверхчеловека. Эта проблема рассмотрена ею в традиционных учениях, в различных религиозных системах, в мифах и современных культурных представлениях. Действительно, тема имеет огромную предысторию. Вместе с тем она обросла многими стереотипами, вольными толкованиями, различными смыслами. В наши дни сам сверхчеловек понимается диаметрально по-разному – от идеи совершенствования человека до его замены созданием на кремниевом носителе. Автор опирается на обширную философскую традицию, от древних мистов до современного трансгуманизма. Использован герменевтический метод, позволяющий обнаружить скрытые смыслы в давно известных философских текстах. Ещё совсем недавно относительно человека звучали только погребальные мотивы. Философы с упоением описывали его кончину не только в виде темы философской антропологии, но и в качестве мерцающей антропологической данности. Человек умер не только как животное, но и как историческое создание. Человек стал множественным и растворился во всем, что его окружало – природе, обществе, технологиях. Философская антропология в отличие от других областей метафизического знания утратила свой предмет. От человека остались лишь следы и метки. Однако постепенно тема живого, телесного и почти бессмертного человека стала обнаруживаться даже в постмодернистской философии.

Объектом исследования является комплекс взглядов Ф. Ницше на Север и специфику его культуры в сопоставлении с культурой Юга. Исходя из концепции климатических поясов культуры и позиционируя себя как человека Европейского Севера , Ф. Ницше высоко оценивает наследие относимой к Югу средиземноморской культуры и ищет пути освоения забытых ее достижений. В сравнении с Югом он характеризует такие элементы северной культуры как природу, культурный ландшафт, отношение к труду и миру, протестантизм, музыку и философию. Тематизация ницшевской философии Севера основана на глобальном подходе, который учитывает дополнительность осей "Запад - Восток" и "Север - Юг" в мировом развитии. Новизна проведенного исследования в анализе "северного текста" в философии Ф. Ницше с точки зрения глобальной оппозиции "Север - Юг". Показано, что Ф. Ницше осуществляет фронтальное сопоставление северной и южной культур по отдельным элементам. Оценивая северную культуру как вырождение южной культуры, потенциал Севера он видит в основательности социальной деятельности и способности рефлексии в скрытые пласты культуры Юга.

Предметом исследования является трансгрессия как онтологическая перспектива философии Г.В.Ф. Гегеля. Концепт неклассической философской мысли, введенный в философский дискурс Ж. Батем, эксплицируется в диалектике немецкого классика. Трансгрессия представляется в качестве одного из определяющих моментов системы Гегеля. Основным материалом исследования является "Феноменология духа", также автор обращается к другим работам мыслителя. Большое внимание уделяется сравнительному анализу учений Гегеля и Ницше в плане экспликации сходства и различия в трактовке трансгрессии. В статье используются методологические принципы и установки деконструктивизма, философской компаративистики, критического историко-философского и онтологического исследования. Основным результатом проведенного исследования является экспликация трансгрессии в качестве доминирующей онтологической перспективы философии Гегеля. Трансгрессия в учении Гегеля занимает место трансценденции. Тем самым Гегель выходит за пределы классической метафизики и открывает пути становления неклассической философской парадигмы. Показано, что диалектика Гегеля является одним из возможных вариантов построения философского дискурса на основе перспективы трансгрессии.

Предметом исследования предлагаемой статьи является философия религии Г.В.Ф. Гегеля и Ф. Ницше в аспекте сравнительного анализа. В качестве основного материала исследования выступают "Лекции по философии религии" Г.В.Ф. Гегеля и "Антихрист" Ф. Ницше. Автор рассматривает проблему Бога, христианства и атеизма в философских учениях двух немецких мыслителей. В статье выявляются как общие, так и различающие моменты в позициях философов по вопросам религиозного мировоззрения. В статье используются методы философской компаративистики, гермневтики и деконструкции, методы онтологического и историко-философского исследования. Основным выводом проведенного исследования является тезис о наличии общих тенденций в подходе Г.В.Ф. Гегеля и Ф. Ницше к основным проблемам философии религии. Новизна проведенного исследования заключается в экспликации онтологических аспектов философского осмысления религии в учениях философов. Новым является положение о трансгрессии как о доминирующей онтологической перспективе онтологических учений Гегеля и Ницше.

Предметом исследования предлагаемой статьи являются философские аспекты поэтического творчества М. Волошина. Основное внимание автор сосредотачивает на проблеме времени, истории, материи и земли в системе философского и поэтического мировоззрения поэта. В исследовании указывается на связь философских мотивов лирики М. Волошина с такими мыслителями, как Ж. Делез, Ж. Деррида, Р. Штейнер, Гераклит и Фалес. Особое внимание уделяется выявлению параллелей взглядов М. Волошина с философскими идеями Ф. Ницше. В статье используются базовые методологические принципы и установки философского анализа художественного текста, сравнительного литературоведения и деконструктивизма. Основным вкладом автора в исследование темы является философский анализ таких образов-концептов поэтического мира М. Волошина, как время, мгновение, след, рана, знак, свиток, материя и земля. Новизна исследования заключается в экспликации идеи вечного возвращения Ф. Ницше в системе философского мировоззрения поэта.