Ницшеанство Горького: сверхчеловек между прозой и поэзией

Вопрос о том, был ли Горький ницшеанцем, часто поднимается отечественными литературоведами и философами. Спектр ответов на него чрезвычайно широк – в зависимости от того, признается ли факт влияния Ницше и ницшеанства на Горького, и если да, то где в большей степени, в жизни или в творчестве, это влияние отражается и каково отношение к Ницше Горького. В основном исследователи фокусируются на теме сверхчеловека – насколько Горький разделял пафос этой идеи Ницше в своих поисках нового, сильного и свободного героя, как для литературы, так и в жизни. Эта тема перекликается также с политической судьбой Горького, его выбором коммунизма: немаловажная часть коммунистической доктрины предполагала создание человека нового типа, или попросту «нового человека», образ которого может напоминать ницшевскую идею сверхчеловека. Однако в данной статье предпринимается попытка взглянуть на ситуацию ницшеанства Горького под необычным углом, во главу которого поставлены чисто литературные обстоятельства и задачи – поскольку Горький был, в первую очередь, писателем, а не политиком или философом. Это касается и Ницше, которого часто называли мыслителем-поэтом. В статье ставится вопрос: что же такое «сверхчеловек», как его понимать – как намек на некую реальность или как образ, которому следует искать скорее эстетическое объяснение? Автор рассматривает проблему преемственности Горького относительно Ницше через конфликт «поэзии» и «прозы», один из смыслообразующих философско-литературных конфликтов западной культуры начиная с античности.
The question whether Gorky was or not a Nietzschean is still an important matter of discussion for Russian literature critics and philosophers. The specter of answers is widely ranging and depending on many factors: some almost deny any serious influence, others judge it partial, reflected only in some circumstances of Gorky’s life, creative work and attitude. Basically, the discussion centers around the «overman», the most famous Nietzschean concept, as the researchers muse whether Gorky shared it whilst trying to find a new hero of his own, strong and free, for the sake of both literature and life. It is also connected with Gorky’s own political choice of communism, because the communist doctrine in its quite important part considered the idea of creating a «new man», the ideological fetish that can highly remind the «overman». In this article, however, the author regards the problem from a different angle, more literary and creative – minding the fact that Gorky was first of all a writer, not a politician or a philosopher. The same concerns Nietzsche who was often called «thinker-poet». The article poses a question: what the «overman» really is, or must be understood – a hint on some reality, or a creation arising from the depths of aesthetics, the work and the secret of art. Thus the author deals with the problem of what unites Nietzsche and Gorky, through the dualism of prose and poetry as one of the greatest conflicts and strategic philosophical dichotomies of the western thought and culture since the antique times.