Search

Описаны лингвокогнитивные модели наименований-прозвищ персонажей романа В.П. Катаева «Алмазный мой венец», ранее не привлекавший внимание исследователей-когнитологов. В процессе исследования использовался метод когнитивного моделирования, метод интерпретации знаний, метод концептуально-категориального воплощения картины мира. Взгляд на языковые явления с позиции когнитивной лингвистики предполагает осознание уникальности индивидуального восприятия мира писателем, понимание неразрывной связи языка и культуры, что находит отражение в сознании. Особое внимание уделено моделированию доминантного художественного концепта, отражающего авторскую концептосферу, что актуально в рамках общей проблемы языковой картины мира. В результате метафорического и метонимического переосмысления значения языковых единиц происходит преобразование концептуально-категориальных знаний в процессе восприятия мира, показано, как осуществляется референтная соотнесенность антропонима-прозвища с конкретным персонажем. Интерпретация мира во вторичных антропонимах обусловлена экстралингвистическими факторами: культурой сообщества, взаимоотношениями между его членами, авторской оценкой происходящих событий. При восприятии антропонимов проявляются креативные возможности как коллективного, так и индивидуального опыта писателя, происходит осмысление реального персонажа в новой ситуации, осуществляется вторичная интерпретация языковых явлений. Сделан вывод, что целесообразно исходить из культурологической ценности художественного концепта, поскольку он представляет собой «как бы сгусток культуры» в сознании человека. Культурно значимый компонент художественного концепта объединяет все средства его объективации: устойчивые сочетания слов, мифологемы, ритуалы и выступает в роли символа. Прозвища являются субъективными, антропоцентричными и задают свою картину мира. Рассмотрение антропонимов-прозвищ в романе В.П. Катаева иллюстрирует метафоризацию их буквального значения, номинирующего денотативную ситуа- цию/явление, с последующим ассоциативным переносом на подобную ситуацию в жизни индивида. В процессе категоризации и концептуализации наблюдаемого мира обширные сведения о денотативной ситуации/явлении переосмысляются, подвергаются синтаксической компрессии, формируя экспрессивный образ, предопределяющий его значение. Таким образом, антропонимпрозвище сжато, но емко заключает в себе определенные культурологические знания, необходимые для адекватной оценки значения читателем. При анализе прозвищ отчетливо проявляются следующие модели преобразования: Род деятельности / Профессия – Человек, Отношения – Человек, Внешний признак – Человек, Предмет – Человек. В результате исследования выявлено, что доминантными моделями имянаречения являются: Род деятельности / Профессия – Человек и Отношения – Человек, т.е. наименования-прозвища в тексте романа В.П. Катаева присваиваются на основании сферы деятельности именуемого персонажа либо по принципу его отношений с другими персонажами.

Введение. Исследованы когнитивные основания лексической полисемии и описаны принципы организации системы значений многозначного слова. Актуальность исследования заключается в динамическом подходе к языковому значению как к способу и результату концептуализации структур знания. Объектом исследования являются конструкции с глаголом find типа Finally I found the wallet; He found a wallet on the road. Значение глагола find трактуется как когнитивный феномен, за которым стоит пропозициональная структура знания о ситуации обнаружения. Цель – выявить семантические и концептуальные характеристики прототипической когнитивной модели ситуации обнаружения и установить когнитивные факторы и механизмы, влияющие на концептуальную вариативность прототипической ситуации. Материал и методы. Использовались принципы и методы когнитивной семантики, в рамках которой значение понимается как концептуализация когнитивного взаимодействия человека с миром. Результаты и обсуждение. Выявлены параметры лексического значения глагола find, которые определяют основные механизмы образования производных значений и парадигму многозначности глагола. Обоснованы категориальные значения данного глагола. На основе признаков агентивность/неагентивность глагол find актуализирует в зависимости от когнитивного контекста либо таксономическую категорию действие с акцентом на результате, либо происшествие. Установлено, что изменение таксономической категории глагола find является механизмом семантической деривации производного неагентивного значения, посредством которого концептуализируется неконтролируемая ситуация обнаружения. Выявлены и описаны семантические, синтаксические, прагматические характеристики контролируемой и неконтролируемой ситуаций обнаружения. Когнитивно значимыми для концепта контролируемой ситуации обнаружения являются пресуппозиция поисковой деятельности и конкретно-референтный статус актантов. Концепт ситуации неконтролируемого обнаружения задает роль участника-каузатора в позиции синтаксического субъекта и активирует компонент «сопутствующая деятельность». Заключение. Результаты исследования обладают экпланаторным потенциалом для понимания когнитивных механизмов образования производных значений многозначного глагола, что вносит вклад в дальнейшее развитие концепции когнитивной семантики.

В статье рассматривается вопрос, который остается спорным и противоречивым на протяжении многих десятилетий развития лингвистики – вопрос о тождестве слова, а также о специфике номинации при помощи изменений в семантической парадигме лексической единицы. Хорошо известны различные точки зрения на соотношение полисемии и омонимии лексических единиц, которые представляют собой диаметрально противоположные подходы, характеризуемые соответствующей аргументацией. Указанные языковые явления заметны во всех лексических подсистемах современных языков, в том числе и в юридической терминологии. Современные подходы к упомянутым выше проблемам связаны с разграничением семантической деривации, ведущей к формированию многозначности лексических единиц, и семантического словообразования, результатом которого является возникновение нового слова-омонима. Цель данной статьи – рассмотреть особенности семантических процессов во внутрисловной парадигме английских юридических терминов для определения ведущих семантических тенденций в формировании терминосистемы англоязычного права., The article deals with the problem that has remained disputable and controversial for many decades in linguistics – the problem of the word identity, as well as that of the specifics of the nomination through changes in the semantic paradigm of the word. Various points of view on the correlation of polysemy and homonymy of lexical units are well known. They are diametrically opposed approaches characterized by appropriate argumentation. These linguistic phenomena are noticeable in all lexical subsystems of modern languages, including legal terminology. Modern approaches to the problems mentioned above are connected with the distinction between semantic derivation, leading to the formation of polysemy of lexical units, and semantic word formation, which results in the emergence of a new homonymous word. The purpose of this article is to consider the features of semantic processes in the intra-word paradigm of English legal terms in order to determine the leading semantic trends in the formation of the terminological system of the law of English speaking countries.

Статья посвящена исследованию механизма грамматического дрейфа глаголов, потерявших в одном из своих значений категориальное значение глагольного действия и стремящихся к словам категории состояния в результате приобретения ими категориального значения состояния. Речь идёт о застывших безличных формах глаголов, способных соотноситься в конструкциях современного русского языка с субъектом действия в дательном падеже, называемом иногда дативным подлежащим. Механизм грамматического драйва имел исторический характер и активно реализовывался с XVII по XIX века. Его результатом стало появление группы слов, имеющих первоначально разную частеречную природу и относящихся в настоящее время к словам категории состояния. Исследование было проведено на материале глагола везти, и синонимичных ему глаголов паить и спорить, утраченных современным русским языком. Оно показало, что исследуемые глаголы претерпели семантико-грамматическую трансформацию. В заключение авторами был сделан вывод, что грамматический дрейф, причиной которого были семантические деривационные процессы, имевшие место в связи с развитием отвлечённости и абстрактности в русском языке, был свойственен живой разговорной речи, ориентирован на развитие языка и выражение важной для русских людей ментальной категории состояния., The article is devoted to the research of the mechanism of grammatical drift of verbs that have lost in one of their meanings categorical meaning of verb action. These words tend to state category words as a result of their acquisition of the categorical meaning of a state. We are talking about frozen impersonal forms of verbs that can correlate in the constructions of the modern Russian language with the subject of action in the dative case, called the dative subject. The mechanism of grammatical drift had historical in nature character and was actively implemented from the XVII to XIX centuries. Its result was the emergence of a group of words that were originally other parts of speech and currently belong to the words of the category of state. The research was carried out onthe material of the verb "везти" and the synonymous verbs "паить" and "спорить" that were lost in modern Russian. It showed that the verbs under study underwent a semantic-grammatical transformation. In conclusion, the authors concluded that grammatical drift was caused by semantic derivational processes that took place in connection with the development of abstractness in the Russian language. He was characterized by lively colloquial speech and focused on the development of the language and the expression of the mental category of state important for Russian people.

Цель исследования - выявить факторы, влияющие на семантику лексем с анималистическим значением в процессе деривации.

Рассматриваются глаголы перемещения объекта субъектом, развивающие семантику низкой и высокой скорости действия. Основой исследования становится по большей части лексика русских народных говоров, однако привлекаются также факты литературного языка. Выделяется несколько лексических групп, в рамках которых могут развиваться «скоростные» значения, — в зависимости от обозначаемого глаголами способа перемещения: не отрывая от земли; силой своего движения; по воздуху; присвоение; отдача; помещение во что-либо. Внутри каждой группы описываются основные модели развития лексем с семантикой скорости, определяемые особенностями называемого действия, значением аффиксов и возможными ассоциативными рядами. Обнаруживается, что, хотя перемещение объекта субъектом — достаточно обширная лексическая группа, непосредственно в обозначениях скорости представлен ограниченный набор моделей, реализующихся с привлечением синонимичных глаголов (тянуть, тащить и волочить; бросать, кидать, метать и швырять; хватать, хапать, брать и взять и т. д.). Описываются корреляции семантики скорости с другими семантическими полями, возникающие в рамках данной тематической группы. The article deals with the verbs of moving an object by the subject, developing the semantics of low and high speed of action. The research is mainly based on the vocabulary of Russian folk dialects, but the facts of the literary language are also involved. Several lexical groups are distinguished, within which “speed” meanings can develop, depending on the way of movement indicated by the verbs: without lifting off the ground; by the strength of your movement; by air; appropriation; giving away; putting into something. Within each group, the main models of the development of lexemes with the semantics of speed, determined by the features of the called action, the meaning of affixes and possible associative series are described. It is found that, although the movement of an object by a subject is a fairly extensive lexical group, a limited set of models are presented directly in the designation of speed, which are implemented using synonymous verbs (tyanut’ [pull], tashchit’ [drag] and volochit’ [crawl along]; brosat’ [throw], kidat’ [cast] etc; khvatat’ [grab] etc.). The correlations of the semantics of speed with other semantic fields that arise within the framework of this thematic group are described. Исследование выполнено при поддержке гранта РНФ № 20-18-00223 «Этимологизация и семантическая реконструкция русской диалектной лексики». The reported study was funded by the Russian Science Foundation, project number 20-18-00223 “Etymologization and semantic reconstruction of the Russian dialect vocabulary”.

Рассматриваются способы перевода гипаллаги как разновидности языковых аномалий, характеризующих идиостиль автора и подлежащих передаче при репрезентации сущности оригинала в принимающей культуре. Методологически исследование опирается на положения когнитивных теорий перевода, разработанных с психолингвистических, информационно-семиотических и герменевтических позиций. Гипаллага трактуется в когнитивном аспекте как семантико-синтаксическая перестановка, основанная на переосмыслении признаковой сферы предмета. В зависимости от перераспределения статических и процессуальных признаков предмета выделяются три вида деривации гипаллаги. Семантико-синтаксический сдвиг может возникать, во-первых, если признак предмета субъективно переосмысляется как признак его действия; во-вторых, если признак действия трактуется в качестве признака предмета; в-третьих, если свойство одного предмета приписывается другому объекту. Происходящее на глубинном уровне текста субъективное перераспределение статических процессуальных признаков предмета объективируется с помощью естественного языка в позиции, сдвинутой относительно норм семантической и синтаксической сочетаемости слов в высказывании. Это обусловливает характерное для гипаллаги семантико-синтаксическое противоречие: разнонаправленность семантических и синтаксических связей ее компонентов, что вызывает когнитивный диссонанс при восприятии текста. На основе сопоставительного анализа исходных и переводных художественных текстов в зависимости от транслированности семантико-синтаксического противоречия выявлены и описаны три способа перевода гипаллаги: реконструирование, деструктурирование, конструирование, влияющие на полноту передачи специфики художественного мышления автора. Реконструирование предполагает освоенность исходного семантико-синтаксического противоречия переводчиком и консонансную репрезентированность гипаллаги в переводном тексте. Деструктурирование сопровождается полной редукцией гипаллаги и созданием нормативной семантико-синтаксической структуры на языке перевода. Конструирование предполагает освоение переводчиком исходного семантико-синтаксического противоречия как характеристики вербального мышления автора, но при ее репрезентации изменяется тип исходной гипаллаги или переводчик создает собственную гипаллагу.

The article is devoted to the study of translation of economic terminology from the English language into Ukrainian. Structural and semantic potential of lexical units for designation of phenomena and concepts of this field is described in the aspect of its interpretation by means of the recipient language. The relevance of this vocabulary translation study is due both to the influence of economic behavior, values and processes on the non-economic factors of modern society development, as well as the use of English as a language of business and international communication for narrow industry needs. In the course of the analysis of the language sampling, a certain list with terminological nomination of thematic groups was selected, such as: the names of private and state structures, types of commercial activity, economic processes and forms of ownership, securities and currencies, names of participants in the economic system. Since the degree of semantic closeness between terminological units in the original language and in the target language reveals the professional competence of the translator, and taking into account the categorical principles of informative capacity and the high level of the system accuracy, the most productive ways of semantic derivation of terms are distinguished and described. It is revealed that the transcoding is a common way of translation of internationalisms, and two-component (or analytical) forms in the English-speaking economic nomination prevail quantitatively over one-component (or synthetic) ones. They are given preference because of their ability to convey the necessary differential features of phenomena and realities, to refine and concretize certain common concepts, translating them into the plane of narrow industry meaning. On the basis of the analysis it is proved that in the list of morphological and syntactic means the most productive are two-component structural models, with quantitative predominance of Adjective + Noun, Noun + Noun, which is related to particular requirements for translation of economic terminology, such as adequacy and accuracy., Статья посвящена исследованию специфики перевода экономической отраслевой терминологии английского языка на украинский. Структурно-семантический потенциал лексических единиц для обозначения явлений и понятий данной сферы описан в аспекте его интерпретации средствами языка-реципиента. Актуальность исследования этого пласта лексики обусловлена как влиянием экономического поведения, ценностей и процессов на неэкономические факторы развития современного общества, так и использованием английского как языка бизнеса и международного общения для узкоотраслевых нужд. В ходе анализа языковой выборки выделен определенный перечень тематических групп, в которых задействована терминологическая номинация: названия частных и государственных структур, наименование видов коммерческой деятельности, экономических процессов и форм собственности, ценных бумаг и валют, названия участников экономической системы. Поскольку степень смысловой близости терминологических единиц в языке оригинала и в целевом языке лежит в основе профессиональной компетенции переводчика и учитывая категориальные принципы информативной ёмкости и высокого уровня точности терминосистемы как таковой, были выделены и описаны наиболее продуктивные способы семантической деривации терминов из общеупотребительной лексики, что способствует пополнению профессионального словаря. Выяснено, что при переводе интернационализмов распространенным является способ транскодирования и его разновидности, а двухкомпонентные (или аналитические) формы в англоязычной экономической номинации количественно преобладают над однокомпонентными (или синтетическими). Им отдают предпочтение из-за их способности передавать необходимые дифференциальные признаки явлений и реалий, уточнять и конкретизировать определенные общеупотребительные понятия, переводя их в плоскость узкоотраслевого значения. На основании анализа отобранных единиц доказано, что в перечне морфолого-синтаксических средств самыми продуктивными являются двухкомпонентные структурные модели, среди которых количественно преобладают Прилагательное + Существительное, Существительное + Существительное, что связано с такими требованиями к переводу экономической терминологии, как: адекватность, аккуратность, краткость, неусложненность., Статтю присвячено дослідженню специфіки перекладу економічної галузевої термінології з англійської мови на українську. Структурно-семантичний потенціал лексичних одиниць на позначення явищ і понять даної сфери описано в аспекті їхньої інтерпретації засобами мови-реципієнта. Актуальність перекладознавчого дослідження цього шару лексики зумовлена як впливом економічної поведінки, цінностей і процесів на неекономічні фактори розвитку сучасного суспільства, так і використанням англійської як мови бізнесу й міжнародного спілкування для вузькогалузевих потреб. У ході аналізу лексичної вибірки виокремлено певний перелік тематичних груп, у яких поширена термінна номінація, як-от: назви приватних і державних структур, найменування видів комерційної діяльності, економічних процесів і форм власності, цінних паперів і валют, назви осіб економічної діяльності. Оскільки ступінь значеннєвої близькості між собою термінологічних одиниць у мові оригіналу й у цільовій мові лежить у основі фахової компетенції перекладача й з огляду на категоріальні принципи інформативної ємності й високого рівня точності терміносистеми, було виявлено й схарактеризовано найбільш продуктивні способи перекладу семантичних дериватів із загальновживаної лексики, що сприяє поповненню професійного словника. З’ясовано, що при перекладі інтернаціональної лексики найпоширенішим є спосіб транскодування і його різновиди, а двокомпонентні складені (або аналітичні) терміни в англомовній економічній номінації кількісно переважають над однокомпонентними (або синтетичними). Їм віддають перевагу через здатність передавати необхідні диференційні ознаки явищ і реалій, уточнювати й конкретизувати певні загальновживані поняття, надаючи терміносполукам вузькогалузевого значення. На підставі аналізу дібраних одиниць доведено, що в переліку морфолого-синтаксичних засобів найпродуктивнішими є двокомпонентні структурні моделі, серед яких кількісно переважають Прикметник + Іменник, Іменник + Іменник, що пов’язано з такими вимогами до перекладу економічної термінології, як-от: адекватність, влучність, стислість, неускладненість.

Введение. Научная проблема, обсуждаемая в статье, обусловлена важностью исследования когнитивных механизмов взаимодействия смыслов в семантике языковых единиц, денотативной областью которых являются ментальные состояния, обеспечивающие когнитивный механизм конструирования внешнего по отношению к субъекту мира через его внутренний мир. Цель статьи заключается в выявлении когнитивных оснований и моделей семантической деривации английских глаголов воображения. Материал и методы. Исследование опирается на принципы когнитивного подхода к языку. Языковое значение понимается как когнитивная структура, обеспечивающая категоризацию и концептуализацию нового опыта. Результаты и обсуждение. Выявлено эпистемическое значение глаголов воображения как способность вводить суждение, т. е. функционировать в качестве предикатов пропозициональной установки. В эпистемическом значении глаголы воображения категоризуют ситуации мнения с вероятностной и истинностной оценкой подчиненной пропозиции. Установлено, что семантический переход в сторону эпистемического значения сопряжен с изменением синтаксической формы подчиненной пропозиции, что свидетельствует о когнитивном статусе грамматических конструкций. Проанализированы синтаксические формы репрезентации пропозиционального объекта глаголов воображения в эпистемическом значении. Установлено, что первичной формой выражения пропозиции является придаточное изъяснительное, эксплицирующее референтные, модальные, видовременные признаки пропозиции. Вторичной формой выражения пропозиционального содержания являются вторично-предикативные обороты с инфинитивом и герундием. Обоснованы семантические, синтаксические и прагматические особенности ситуаций верифицируемого мнения-предположения и неверифицируемого оценочного мнения, категоризуемых глаголами воображения. Описаны контексты верификации мнения-предположения. Выявлено значение ошибочного мнения и полемические контексты его реализации. Проанализировано явление полифонии как неприсоединение говорящего к мнению или установке субъекта мнения в высказываниях с глаголами воображения в эпистемическом значении. Заключение. Результаты исследования вносят вклад в дальнейшее изучение когнитивных аспектов полисемии и семантической деривации как процесса и результата образования в языке производного значения. Лингво когнитивный анализ семантики глаголов воображения представляет языковые свидетельства диффузности, континуальности, пластичности мыслительной деятельности человека.

This article presents the results of a motivational analysis of Russian dialect and national vocabulary denoting sluggish people and slow actions. There are a lot of nominations for low speed, and they are characterised by high expressivity, and lexemes of different subject groups are used as designations. After analysing patterns of the development of semantics of slow motion, the author concludes that there are a number of prevailing motives, reflecting the idea about the characteristics preventing people from acting quickly, and defining the perception of low speed by naïve consciousness. These characteristics are divided into two groups: evaluation and physical ones. The list of physical characteristics shows that the image of sluggishness in Russian dialects is characterised by a mixed nature: hardness as durability and softness as the inability to keep the original shape; low, medium, and high temperatures. Sluggishness is associated with heavy or large objects. The latter feature is more widespread in the vocabulary of speed: cumbersome, bulky objects, as well as salient, ball-shaped objects, reminding of stout people, develop the meaning of sluggishness. Comparisons of an object with a sluggish person are included in the group of evaluation characteristics, as evaluation there is similar. Objects that seem simple, primitive, or show their owner’s low culture, have the same axiological motive in the development of low speed semantics. The same can be said about items of poor quality, not meeting the requirements or not fulfilling their functions.

The article presents a cognitive - discursive analysis of linguocognitive models of semantic derivation in the political worldview on the material of English and Russian derivatives chosen by the method of continuous sampling from the English and American weeklies “The Washington Times”, “The Washington Post”, “The News&Observer”, “The Guardian” and the Russian political newspapers “Argumenty i fakty”, “Komsomol'skaya Pravda”, and “Trudovaya Tyumen'” (the overall number of pages is 3000). Texts of the following genres were used as working material: analytical articles, editorials, news stories, interviews, and news columns. The method of linguocognitive modeling was used alongside linguostylistic and component analyses. The processes of semantic derivation characteristic of political vocabulary, including metaphorical change of meaning, are based on the mechanisms of identity. The cognitive metaphor theory boils down to the thesis that two structures of knowledge interact in the process of metaphorization: the cognitive structure of the “source” and the cognitive structure of the “target”. In the process of metaphorization, some goal areas are structured according to the source sample, i.e. there takes place a “metaphorical projection”. Mass media actively use metaphor to build the worldview in the political sphere. In the sphere of mass information, metaphor is a means of creation of cognitions responding to the social change that take place in society, and providing a figurative interpretation of political reality. The aim of the given article is to reveal the main linguocognitive models of semantic derivation in the dynamic political worldview. As a result of analysis of the key processes of semantic derivation in the English and Russian - language political vocabulary, the author has identified the most common and typical of the human thinking cognitive models, based on natural phenomena and human activity artifacts. A number of specific cognitive models of semantic derivation characterize the mentality and the political situation in Russia and the English - speaking countries.

В статье анализируются метафорические участки русских терминосистем и типовые модели семантической деривации в научном тексте. Научная метафора рассматривается как гносеологический феномен. Когнитивный подход позволяет осмыслить семантику пространства как языковое воплощение модели мира, существующую в сознании носителей русского языка и выраженную системой метафорических номинаций. Представлены две концепции пространства, на основе которых выделены семантические классы «пространство-вместилище» и «пространство-конструкт», включающие ряд групп, характеризующихся различиями пространственных отношений в исходном значении и создаваемых метафорических образах. Проанализированы регулярно задействованные в процессах метафорического терминообразования лексические единицы, пространственное значение которых становится мотивационной основой для номинации явлений непространственной сферы. Показана роль аксиологических компонентов метафорического переноса, обусловленного переосмыслением пространственных характеристик объектов., The metaphorical sections of the Russian sub-systems and typical models of the semantic derivation in the scientific text are analysed. The scientific metaphor is viewed as an epistemic phenomenon. The cognitive approach lets comprehend the semantic of the space as a language embodiment of the world model which exists in the Russian speakers’ consciousness and expressed by a system of metaphorical nominations. The two concepts of space are introduced on the basis of which the semantic classes “space-container” and “space-construction” are singled out. These classes include several groups which are characterised by the difference of the space relations in the initial meaning and the created metaphorical images. The author analyses the lexical units which are regularly employed for the metaphorical formation of terms. The space meaning of these lexical units becomes the motivation ground for the nomination of the non-space sphere phenomena. The role of the metaphorical transfer axiological components is shown. This role is determined by the reinterpretation of the objects’ spatial characteristics., Уральский филологический вестник, Issue № 2, Pages 282-290

Обсуждается семантическая деривация имен существительных, которая недостаточно полно изучена в современной лингвистике. Для исследования использованы данные Национального корпуса русского языка, результаты эксперимента на толкование новых слов, статистика запросов поисковой системы «Яндекс» и сведения словарей русского языка. Исследование показало, что в основе семантической деривации лежит изменение обозначаемой словом ситуации в контексте высказывания.

Исследуются наименования британских тканей в английском языке, производные от имен собственных. Выявлены метонимические модели семантической деривации онимов, лежащие в основе номинации тканей и отражающие пространственные, субъектные генетические, субъектные посессивные и субъектно-пространственные отношения. Предложена классификация отономастических наименований тканей с учетом их структурных, когнитивно-семантических и культурно-прагматических особенностей, а также степени произвольности использования онима для номинации.

Сенсо́рная лексика, рассматриваемая в нашем исследовании (в цикле из трех статей) – это адъективные единицы английского, украинского и русского языков, вербализующая кванты чувственной (сенсо́рной) информации. К таким квантам относятся ощущения, получаемые по каналам двух модальностей: густаторной (чувство вкуса) и визуальной, а именно колористической (восприятие цвета). Прилагательные густаторной и колористической семантики демонстрируют большой потенциал семантической деривации в процессе развития языка. В рамках данной публикации рассмотрены оценочная, метафорическая и символьная мотивация семантического расширения соответствующих слов, которая изучена в культурологическом, психолингвистических и когнитивном ракурсах. Густаторный код человеческого восприятия и вербального означивания окружающего мира коррелирует с базовыми, «физиологическими потребностями» человека (по Маслоу), в частности с потребностями в пище и питье. Кроме того, вкусовые ощущения, по свидетельству физиологов, возникают первыми в процессе онтогенеза человека и впоследствии достаточно четко коррелируют с оценкой вкусно / невкусно. Совокупность этих двух факторов является объяснением, почему единицы данной микрогруппы во всех трех языках оказываются гомогенно (100%) многозначным и оценочно коннотированными, в основном с оценкой (-), которая совпадает во всех языках. Колористический код менее гомогенен, не все единицы данной микрогруппы являются полисемантами, и оценочность производных единиц варьирует от знака (+) к знаку (-) и от языка к языку. Метафоричность лексических единиц английского, украинского и русского языков, которые сначала номинируют цвет, не столь всеобъемлюща, как у единиц вкусовой семантики, и довольно пестрая от языка к языку. Поиски метафорической мотивации в развитии семантики сенсо́рных прилагательных представляют значительную сложность, мотивация нередко затемнена. Исключительной особенностью колористических прилагательных является увеличение их полисемии за счет появления семем с символьной семантикой. Словари регистрируют немногочисленные случаи таких единиц. В нашей выборке они образуют оппозитивные пары для обозначения противопоставленных друг другу политических сил или движений. Это цвета красный VS белый (красное движение VS белое движение в революции 1917 г. в России) и red VS blue (red states VS blue states в политической жизни современных США)., Сенсо́рна лексика, аналізована в нашому дослідженні (в циклі з трьох статей), - це ад’єктивні одиниці англійської, української та російської мов, які вербалізують кванти чуттєвої (сенсо́рної) інформації. До таких квантів відносяться відчуття, одержувані по каналах двох модальностей: густаторній (відчуття смаку) і візуальній, а саме колористичній (сприйняття кольору). Прикметники густаторної і колористичної семантики демонструють великий потенціал семантичної деривації в процесі розвитку мови. В рамках даної публікації розглянуто оцінну, метафоричну і символьну мотивацію семантичного розширення відповідних слів, яка вивчена в культурологічному, психолінгвістичному і когнітивному ракурсах. Густаторний код людського сприйняття і вербального означування навколишнього світу корелює з базовими, «фізіологічними потребами» людини (по Маслоу), зокрема з потребами в їжі і питті. Крім того, смакові відчуття, за свідченням фізіологів, виникають першими в процесі онтогенезу людини, і згодом досить чітко корелюють з оцінкою смачно / несмачно. Сукупність цих двох факторів є поясненням, чому одиниці даної мікрогрупи у всіх трьох мовах виявляються гомогенно (100%) полісемічними і оціночно конотованими, переважно з оцінкою (-), яка збігається в усіх мовах. Колористичний код менш гомогенний, не всі одиниці даної мікрогрупи є полісемантами, і оцінність похідних одиниць варіює від знака (+) до знака (-) і від мови до мови. Метафоричність лексичних одиниць англійської, української та російської мов, які спочатку номінують колір, не настільки всеосяжна, як у одиниць смакової семантики, і досить строката від мови до мови. Пошуки метафоричної мотивації в розвитку семантики сенсо́рних прикметників становлять значну складність, мотивація нерідко затемнена. Винятковою особливістю колористичних прикметників є збільшення полісемії за рахунок появи семем з символьного семантикою. Словники реєструють нечисленні випадки таких одиниць. У нашій вибірці вони утворюють опозитивні пари для позначення протиставлених один одному політичних сил або рухів. Це кольори червоний VS білий (червоний рух VS білий рух в революції 1917 р в Росії) і red VS blue (red states VS blue states в політичному житті сучасних США)., The sensory vocabulary considered in our study (in a cycle of three articles) are English, Ukrainian and Russian adjectives, verbalizing quanta of sensory information. Such quanta include sensations obtained through the channels of two modalities: a gustotory one (sense of taste) and visual, namely coloristic one (color perception). Adjectives of the gustotory and color semantics demonstrate the great potential of semantic derivation in the process of language development. In the framework of this publication, evaluative, metaphorical and symbolic motivation of the semantic expansion of the corresponding words is considered in the cultural, psycholinguistic and cognitive perspectives.The gustotory code of human perception and verbal designation of the world correlates with the basic, “physiological needs” of a person (according to Maslow), in particular with the needs for food and drink. In addition, taste sensations, according to physiologists, arise first in the process of ontogenesis of a person, and subsequently quite clearly correlate with the assessment of tasty / tasteless. The combination of these two factors is an explanation of why the units of this microgroup in all three languages turn out to be homogeneously (100%) polysemantic and evaluatively connotated, mainly with a negative evaluation, which coincides in all languages. The coloristic code is less homogeneous, not all units of this microgroup are polysemants, and the evaluation of derived units varies from a sign (+) to a sign (-) and from language to language. The metaphoric quality of English, Ukrainian and Russian lexical units, which first meaning is color, is not as comprehensive as that of the units of taste semantics, and quite variegated from language to language. The search for metaphorical motivation in the development of semantics of sensory adjectives is of considerable complexity, motivation is often obscured. An exceptional feature of coloristic adjectives is an increase in their polysemy due to the appearance of a sememe with symbolic semantics. Dictionaries record a few cases of such units. In our sample, they form opposing pairs to denote opposed political forces or movements. These are the colors red VS white (red movement VS white movement in the 1917 revolution in Russia) and red VS blue (red states VS blue states in the political life of modern USA).

Данная публикация продолжает цикл статей, в которых рассматривается сенсо́рная лексика английского, украинского и русского языков, а именно прилагательные колористического и густаторного кодов. Здесь основной интерес сосредоточен на изучении процессов семантической деривации и появлении в лексической структуре сенсо́рного полисеманта новых семем, образованных на основе метонимического сдвига, когда к базовой семе цветового/густаторного признака присоединяются дополнительные семы, при сохранении типа сенсо́рности (цветовой/вкусовой) в новообразованной семеме. Последним обстоятельством сенсо́рная метонимия отличается от синестезии, рассмотренной в частности в первой статье цикла. Приходим к выводу, что метонимия в целом (как феномен узуальной семантической деривации) присуща колористической и густаторной лексике всех трех языков, при этом обнаружены и некоторые лакуны – в отдельных языках словари не регистрируют метонимических сдвигов в сенсо́рных полисемантах. Все выявленные случаи узуальной метонимии рассмотрены сквозь призму их культурологической обусловленности. В статье выдвигается и отстаивается тезис о том, что причины, по которым происходят метонимические сдвиги и расширение семантической структуры слова, лежат в закономерностях лингвокогнитивного номинативного творчества людей, живущих в определенных условиях и практикующих определенные виды деятельности (социальной, производственной, бытовой). Некоторые из этих причин носят общечеловеческий, некоторые ареальный, а некоторые узко-этнический характер. Наше исследование предлагает следующую типологическую триаду узуальной метонимии в сенсо́рной лексике: абсолютная (регистрируется во всех трех языках), частотная (регистрируется в двух языках) и уникальная (регистрируется словарями только одного языка). Каждый из этих видов детально рассматривается и интерпретируется на материале английского, украинского и русского языков., Дана публікація продовжує цикл статей, в яких розглядається сенсо́рна лексика англійської, української та російської мов, а саме прикметники колористичного і густаторного кодів. Цього разу основний інтерес зосереджений на вивченні процесів семантичної деривації і появі в лексичній структурі сенсо́рного полісеманта нових семем, утворених на основі метонімічного зсуву, коли до базової семи кольорової/густаторної ознаки додаються інші семи, при збереженні типу сенсо́рності (кольоровій/смаковій) у новоутвореній семемі. Останньою умовою сенсо́рна метонімія відрізняється від синестезії, розглянутої зокрема у першій статті циклу. Доходимо висновку, що метонімія у цілому (як феномен узуальної семантичної деривації) притаманна колористичній та густаторній лексиці всіх трьох мов, при цьому виявлені також і певні лакуни – в окремих мовах словники не реєструють метонімічних зсувів у сенсо́рних полісемантах. Усі виявлені випадки узуальної метонімії розглянуто крізь призму їхньої культурологічної обумовленості. У статті висувається і обстоюється теза про те, що причини, з яких відбуваються метонімічні зсуви та розширення семантичної структури слова, полягають у закономірностях лінгвокогнітивної номінативної творчості людей, що живуть за певних умов і практикують певні види діяльності (соціальної, виробничої, побутової). Деякі із цих причин мають загальнолюдський, деякі ареальний, а деякі вузько-етнічний характер. Наше дослідження пропонує наступну типологічну тріаду узуальної метонімії у сенсо́рній лексиці: абсолютна (реєструється в усіх трьох мовах), частотна (реєструється у двох мовах) та унікальна (реєструється словниками тільки однієї мови). Кожний із цих видів ретельно розглядається та інтерпретується на матеріалі англійської, української та російської мов., The present publication continues a series of articles dealing with sensory lexis in English, Ukrainian and Russian, namely with adjectives of colour and gustatory codes. The main focus here concentrates upon studying the process of semantic derivation that results in appearance inside the lexical structure of a sensory polysemant some new sememes which are formed on the basis of a metonymic shift on condition that additional semes join the main seme of colour/gustatory indication while the type of sensority (colour/taste) in such newly coined sememe is preserved. The latter differentiates a sensory metonymy and a synesthesia which was regarded in particular in article 1of the present series of articles. We come to a conclusion that metonymy (as a phenomenon of usual semantic derivation) is inherent in colour and gustatory lexis of all the three languages under analysis, meanwhile we have also found certain lacunas, i.e. in some languages dictionaries do not register metonymical shifts in sensory polysemants. All the registered cases of usual metonymy are investigated and treated as being culturally conditioned. The article elucidates the thesis that metonymical shifts and expansion of semantic structure of a word are caused by peculiarities of linguocognitive nominative creativity of people who live in certain environment and practice certain types of activity (social, productive, everyday life). Some such peculiarities are of generally human character, some are of areal character, and some have narrow-ethnical character. We put forward the following typological triad of usual (as opposed to occasional) metonymy in sensory lexis: absolute (which is registered in all three languages), frequent (registered in two languages), and unique (registered in dictionaries of only one language). Each of these types are scrupulously analyzed and interpreted on the material of the English, the Ukrainian and the Russian languages.

Цель исследования заключается в установлении характера соотношения семантической и морфологической деривации в американском и русском общем сленге.

В осмыслении человеком окружающей действительности «качество» играет одну из главный ролей, поскольку именно оно дает возможность не только распознать те или иные фрагменты (объекты) реальности, но и объединить их на основе качественной характеристики, определяя тем самым модель окружающего мира. Модели семантической деривации прилагательных осязательного восприятия могут быть одно-, двух- и трехступенчатыми.

In the Russian subdialects, there are many lexemes with the meaning of speed concerning the execution of some actions, and many of them have a figurative underlying form. The article refers to the nominations of high and low speed, motivated by designations of the sound’s acoustic characteristics, peculiarities of human speech, as well as to the “speed” vocabulary, based on the sound symbolism found in the dialects of the Russian North.To represent sounds of high speed, it is common to use interjections, derived from verbs with a meaning of a short and fast action, which is often accompanied by a sound (лоп, шорк), as well as onomatopoeic interjections (жик, фить). The analysis of lexemes of low speed based on the phonetic form of the motivating word demonstrates that sluggishness is associated with voiceless hushing sounds (шúшлеть, шошéлиться), palatalised resonant consonants, and front vowels [’у] and [’а] (алялва, тня).Fast and slow actions are compared with sounds which have certain acoustic properties. Speed is compared to sounds with a high tone (свистáть ‘to walk fast’), short sounds (шáркать ‘to run by with noise’) and sounds which emphasise the intensity of work (только сбóркает ‘to do something fast, at once’). Low speed is associated with quiet sounds, such as rustle or hissing.Speech codes are also used to describe sluggishness. The nominations actualise characteristics of duration (пкала ‘stammerer’ → ‘a sluggish person’), lack of clarity and distinctness in speech (ммлить ‘to do something very slow; to delay something’), and ineffectiveness (раздобáривать ‘to chat, to have useless talks’ → ‘to do something too slow, to dawdle’)., В русских народных говорах фиксируется большое количество лексем со значением скорости совершения действий, многие из которых обладают образной внутренней формой. В статье на материале севернорусских говоров рассматриваются номинации высокой и низкой скорости, мотивированные обозначениями акустических характеристик звука, особенностей человеческой речи, а также зувкосимволическая «скоростная» лексика.Для звукоизображения высокой скорости используются междометия, образованные от полнозначных глаголов, которые называют краткие быстрые действия, часто — сопровождаемые звуком (лоп, шорк), а также междометия, звукоподражательные по происхождению (жик, фить). Анализ лексики низкой скорости, мотивированной фонетическим обликом производящего слова, показал, что с медлительностью ассоциируются глухие шипящие звуки (шúшлеть, шошéлиться), а также мягкие сонорные согласные и продвинутые по ряду [’у] и [’а] (алялва, тня).Действия с высокой и низкой скоростью сравниваются с произведением звуков с определенными акустическими свойствами. Быстрота связывается со звуками высокого тона (свистáть ‘быстро идти’), краткими звуками (шáркать ‘с шумом, быстро побежать, убежать’), а также звуками, представляющимися свидетельством интенсивной работы (только сбóркает ‘сделать что-либо быстро, сразу’). Низкая скорость ассоциируется с тихими звуками — шорохом, шуршанием.Для описания медленности также задействуется речевой код. В номинациях актуализируются признаки длительности (пкала ‘заика’ → ‘нерасторопный медлительный человек’), отсутствия четкости, внятности речи (ммлить ‘слишком медленно делать что-либо; медлить с чем-либо’); безрезультатности (раздобáривать ‘болтать, вести пустые разговоры’ → ‘делать что-либо слишком медленно, возиться’).

Статья посвящена вопросам лексикографического описания слов и устойчивых выражений, называющих объекты и явления социальной жизни. Анализируются материалы «Словаря русского языка» (Малого академического словаря). Отмечается, что в данном словаре отсутствует ряд слов и лексико-семантических вариантов, активно использующихся в речи современного носителя русского языка. Для выявления и уточнения значений слов используются данные «Национального корпуса русского языка». The article is devoted to the questions of lexicographical description of words and stable expressions that call objects and phenomena of social life. The author analyzes the materials of the “Dictionary of the Russian language”. To identify and clarify the meaning of the words, the data of the “National corpus of the Russian language” are used. The author gives examples of such dictionary descriptions of words which do not correspond to the practice of using language facts in modern speech.

The article was submitted on 12.03.2018. This article reconstructs the image of the Volga in the Russian language, mostly referring to material from Russian dialects. The author focuses on the derivational and phraseological word family of the word Волга (Volga), i. e. the semantic and word-formative derivatives of the hydronym, as well as idioms and the paremiology based on it. Relying on the results of an ideographic analysis of the material, the author singles out several subject groups containing derivatives of the hydronym Волга, including “geography”, “hydrological characteristics”, “society”, and “material culture”. The author maintains that these denotative groups are unequal, with the sphere of society being the most detailed from the point of view of the lexical units it contains and semantics. In people’s consciousness, the image of the Volga is most closely connected with barge haulers and seasonal work. According to the author, the linguistic data described corroborate the anthropomorphic image of the Volga existing in folklore. The river is portrayed as a cheerful, lively, and smart person (a young girl). As well as the depiction of the Volga, the article puts forward a few motivational interpretations for a number of less clear idioms with components connected with Волга. Статья посвящена реконструкции языкового образа реки Волги. Материалом для анализа послужили преимущественно диалектные данные русского языка. В центре внимания – деривационно-фразеологическое гнездо с вершинным словом Волга, то есть семантические и семантико-словообразовательные дериваты гидронима, фразеология и паремиология с его участием. В результате идеографического анализа материала были выделены предметно-тематические сферы, демонстрирующие присутствие дериватов гидронима Волга: «География», «Гидрологические параметры», «Социум» и «Материальная культура». Отмечается, что наполнение обозначенных денотативных зон неравномерно, и наиболее детализированной в лексико-семантическом плане сферой является «Социум»: образ Волги в народном сознании тесно связан с бурлачеством и отхожими промыслами. Лингвистические данные, по мнению автора, поддерживают существующий в фольклоре антропоморфный образ Волги. Река представляется в виде веселого, бойкого, умного человека (скорее молодой девушки). Помимо портрета Волги, предлагается ряд мотивационных решений для непрозрачных фразеологизмов с «волжским» компонентом. Исследование выполнено в рамках проекта 34.2316.2017/ПЧ («Волго-Двинское междуречье и Белозерский край: история и культура регионов по лингвистическим данным»), поддержанного Минобрнауки РФ.

Рассматриваются особенности развития семантики славянских дериватов праславянского корня *slu-/*slou-. Анализ проводится на материале современных славянских языков, представленном в лексикографических источниках, с использованием сравнительно-исторического метода. В ходе исследования было выявлено, что производные указанного корня представлены в славянских языках в разных фонетических и словообразовательных вариантах. В семантическом отношении проанализированные лексемы (преимущественно глаголы) реализуют перцептивную семантику, а именно семантику слухового восприятия, при этом по-разному функционируют в современных славянских языках. На основе перцептивной семантики во всех славянских языках формируются переносные значения. Так, в восточно- и южнославянских языках появляются значения, связанные с послушанием, подчинением. В восточнославянских языках складывается семантика, отражающая, с одной стороны, процесс обучения, образования, основанный на слуховой перцепции, а с другой стороны, рациональную обработку полученной через слуховой канал информации. В западнославянских дериватах праслав. *slu-/*slou- формируется оценочное значение, отражающее положение субъекта в обществе или соответствие вкусовым предпочтениям. В целом следует отметить, что наиболее сложную семантическую структуру имеют производные праслав. *slu-/*slou- в русском языке, именно в нем появляется большее количество переносных значений. Таким образом, рассмотренные дериваты семантически связаны с разными сферами: перцептивной, рациональной, поведенческой, образовательной, оценочной. Однако базовым значением для них все-таки является перцептивное (аудиальное).

Поступила в редакцию 19.07.2018. Принята к печати 16.08.2018. Submitted on 19 July, 2018. Accepted on 16 August, 2018. В русских народных говорах фиксируется большое количество лексем со значением скорости совершения действий, многие из которых обладают образной внутренней формой. В статье на материале севернорусских говоров рассматриваются номинации высокой и низкой скорости, мотивированные обозначениями акустических характеристик звука, особенностей человеческой речи, а также зувкосимволическая «скоростная» лексика. Для звукоизображения высокой скорости используются междометия, образованные от полнозначных глаголов, которые называют краткие быстрые действия, часто — сопровождаемые звуком (лоп, шорк), а также междометия, звукоподражательные по происхождению (жик, фить). Анализ лексики низкой скорости, мотивированной фонетическим обликом производящего слова, показал, что с медлительностью ассоциируются глухие шипящие звуки (шúшлеть, шошéлиться), а также мягкие сонорные согласные и продвинутые по ряду [’у] и [’а] (аляляˊва, тюˊня). Действия с высокой и низкой скоростью сравниваются с произведением звуков с определенными акустическими свойствами. Быстрота связывается со звуками высокого тона (свистáть ‘быстро идти’), краткими звуками (шáркать ‘с шумом, быстро побежать, убежать’), а также звуками, представляющимися свидетельством интенсивной работы (только сбóркает ‘сделать что-либо быстро, сразу’). Низкая скорость ассоциируется с тихими звуками — шорохом, шуршанием. Для описания медленности также задействуется речевой код. В номинациях актуализируются признаки длительности (пыˊкала ‘заика’ → ‘нерасторопный медлительный человек’), отсутствия четкости, внятности речи (мяˊмлить ‘слишком медленно делать что-либо; медлить с чем-либо’); безрезультатности (раздобáривать ‘болтать, вести пустые разговоры’ → ‘делать что-либо слишком медленно, возиться’). In the Russian subdialects, there are many lexemes with the meaning of speed concerning the execution of some actions, and many of them have a figurative underlying form. The article refers to the nominations of high and low speed, motivated by designations of the sound’s acoustic characteristics, peculiarities of human speech, as well as to the “speed” vocabulary, based on the sound symbolism found in the dialects of the Russian North. To represent sounds of high speed, it is common to use interjections, derived from verbs with a meaning of a short and fast action, which is often accompanied by a sound (лоп, шорк), as well as onomatopoeic interjections (жик, фить). The analysis of lexemes of low speed based on the phonetic form of the motivating word demonstrates that sluggishness is associated with voiceless hushing sounds (шúшлеть, шошéлиться), palatalised resonant consonants, and front vowels [’у] and [’а] (аляляˊва, тюˊня). Fast and slow actions are compared with sounds which have certain acoustic properties. Speed is compared to sounds with a high tone (свистáть ‘to walk fast’), short sounds (шáркать ‘to run by with noise’) and sounds which emphasise the intensity of work (только сбóркает ‘to do something fast, at once’). Low speed is associated with quiet sounds, such as rustle or hissing. Speech codes are also used to describe sluggishness. The nominations actualise characteristics of duration (пыˊкала ‘stammerer’ → ‘a sluggish person’), lack of clarity and distinctness in speech (мяˊмлить ‘to do something very slow; to delay something’), and ineffectiveness (раздобáривать ‘to chat, to have useless talks’ → ‘to do something too slow, to dawdle’). The study is supported by a grant of the Russian Scientific Foundation, project 17-18-01351 “Contact and Genetic Connections of the North Russian Vocabulary and Onomastics”. Исследование выполнено при поддержке гранта РНФ «Контактные и генетические связи северно-русской лексики и ономастики» (проект 17-18-01351).

Исследование когнитивных процессов, лежащих в основе семантической деривации как инструмента категоризации и концептуализации действительности.

Рассматриваются особенности развития семантики славянских дериватов праславянского корня *slu-/*slou-. Анализ проводится на материале современных славянских языков, представленном в лексикографических источниках, с использованием сравнительно-исторического метода. В ходе исследования было выявлено, что производные указанного корня представлены в славянских языках в разных фонетических и словообразовательных вариантах. В семантическом отношении проанализированные лексемы (преимущественно глаголы) реализуют перцептивную семантику, а именно семантику слухового восприятия, при этом по-разному функционируют в современных славянских языках. На основе перцептивной семантики во всех славянских языках формируются переносные значения. Так, в восточно- и южнославянских языках появляются значения, связанные с послушанием, подчинением. В восточнославянских языках складывается семантика, отражающая, с одной стороны, процесс обучения, образования, основанный на слуховой перцепции, а с другой стороны, рациональную обработку полученной через слуховой канал информации. В западнославянских дериватах праслав. *slu-/*slou- формируется оценочное значение, отражающее положение субъекта в обществе или соответствие вкусовым предпочтениям. В целом следует отметить, что наиболее сложную семантическую структуру имеют производные праслав. *slu-/*slou- в русском языке, именно в нем появляется большее количество переносных значений. Таким образом, рассмотренные дериваты семантически связаны с разными сферами: перцептивной, рациональной, поведенческой, образовательной, оценочной. Однако базовым значением для них все-таки является перцептивное (аудиальное).

Ученые записки УО "ВГУ им. П. М. Машерова" : сб. науч. трудов. - Витебск : ВГУ имени П. М. Машерова, 2018. - Т. 28. - С. 128-131., Цель статьи - описание способов терминологической номинации табачной индустрии в испанском языке, анализ экстролингвистических факторов развития изучаемой терминологии.

This article presents the results of a motivational analysis of Russian dialect and national vocabulary denoting sluggish people and slow actions. There are a lot of nominations for low speed, and they are characterised by high expressivity, and lexemes of different subject groups are used as designations. After analysing patterns of the development of semantics of slow motion, the author concludes that there are a number of prevailing motives, reflecting the idea about the characteristics preventing people from acting quickly, and defining the perception of low speed by naïve consciousness. These characteristics are divided into two groups: evaluation and physical ones. The list of physical characteristics shows that the image of sluggishness in Russian dialects is characterised by a mixed nature: hardness as durability and softness as the inability to keep the original shape; low, medium, and high temperatures. Sluggishness is associated with heavy or large objects. The latter feature is more widespread in the vocabulary of speed: cumbersome, bulky objects, as well as salient, ball-shaped objects, reminding of stout people, develop the meaning of sluggishness. Comparisons of an object with a sluggish person are included in the group of evaluation characteristics, as evaluation there is similar. Objects that seem simple, primitive, or show their owner’s low culture, have the same axiological motive in the development of low speed semantics. The same can be said about items of poor quality, not meeting the requirements or not fulfilling their functions., В статье представлены результаты мотивационного анализа русской диалектной и общенародной лексики, называющей медленные действия и медлительных людей. Номинации низкой скорости отличаются многочисленностью и высокой экспрессивностью, что определяет привлечение для выражения соответствующих значений лексем различных тематических групп. Проследив закономерности развития семантики медленности, мы пришли к выводу, что существует ряд «сквозных» мотивов, отражающих представления о признаках, которые препятствуют совершению действий быстро, и позволяющих охарактеризовать спе­цифику восприятия низкой скорости наивно-языковым сознанием. Выявленные признаки были разделены нами на физические и оценочные. Список физических признаков свидетельствует о неоднозначности образа медлительности в русских говорах: с низкой скоростью ассоциируется одновременно твердость как неподверженность изменениям и мягкость, неспособность держать постоянную форму; низкая, средняя и высокая температура. Медлительность приписывается объектам большого веса и крупного размера. Последний признак более других проработан в лексике скорости: значения медленности развиваются у названий громоздких, занимающих большое пространство объектов, а также объектов выпуклой формы, вызывающих ассоциации с толстым человеком. В число оценочных номинаций мы включили случаи соотнесения объекта с медлительным человеком на основании общности их оценки носителем языка. Подобная аксиологическая подоплека просматривается в развитии семантики низкой скорости у названий предметов, кажущихся простыми, примитивными либо свидетельствующими о недостаточно высоком культурном уровне их обладателя; предметов ненадлежащего качества, не соответствующих норме, не выполняющих свои функции.