Search

Knjiga je namijenjena studentima ruskoga i hrvatskoga jezika i književnosti te svim zainteresiranim čitateljima ; može se čitati i kao kulturološki pogled na ruski jezik i društvo te hrvatski jezik i društvo. Obuhvaća razvoj obaju jezika i društava unutar zapadnoeuropskog konteksta — lingvističkog, socijalnog, historiografskog. Knjiga se može čitati kao cjelina, a poglavlja kao zasebne cjeline. Riječi su obrađene sa sinkronijskog aspekta ; tamo gdje je morfemski sastav u usporedbi hrvatskog i ruskog neproziran, primjenjuje se dijakronijski aspekt. Hrvatski se jezik promatra kao sustav, te obuhvaća sva svoja tri narječja, jer su oni polifunkcionalni i danas ; kreće se od standardnoga hrvatskog jezika, ali kako on svojim oblicima manje odgovara oblicima suvremenog ruskog jezika, navode se čakavski i kajkavski primjeri kao didaktičko sredstvo u poredbenoj analizi hrvatskoga i ruskoga jezika. Ruske su riječi u hrvatskoj verziji pisane bez dijakritičkih znakova, odnosno slova gajice, jer su ona fonološki netočna, npr. slovo č odgovara hrvatskome standardnom fonemu, ne i njegovoj kajkavskoj i čakavskoj (i ruskoj) inačici, što mijenja i sastav morfema. Книга предназначена как студентам, изучающим русский и хорватский язык и литературу, так и всем заинтересованным читателям ; ее можно читать и как культурологический взгляд на русский и хорватский язык и общество. Она охватывает развитие обоих языков и обществ в западноевропейском контексте — лингвистическом, социальном, историографическом. Книгу можно читать как одно целое, а главы — как отдельные части. Слова анализируются с синхронической точки зрения ; в случае, когда морфемный состав при сопоставлении хорватского и русского языков является непрозрачным, анализ проводится и с диахронической точки зрения. Хорватский язык анализируется как система со своими тремя диалектами, так как они и сегодня являются полифункциональными ; исходной точкой анализа является стандартный хорватский язык ; по мере уменьшения схожести стандартных форм хорватского языка с формами современного русского языка как дидактическое средство в сравнительном анализе хорватского и русского языка приводятся чакавские и кайкавские примеры. Русские слова в хорватском варианте написаны без диакритических знаков, т.е. без использования букв хорватского алфавита (гайица), потому что они являются фонологически неточными, напр., буква ч соответвствует хорватской стандартной фонеме, но не соответствует кайкавскому и чакавскому (и русскому) вариантам, что приводит к изменению морфемного состава.

Rad je prilog šestome sastanku Odjela za fonetiku HFD-a održanome u ožujku 2018. godine.U radu se predstavlja ideja primjene glasova hrvatskoga jezika kao sustava, uključujući i narječja te glasovne ostvaraje u njima, u učenju stranoga jezika u hrvatskim javnim obrazovnim institucijama. Metodika nastave stranih jezika (ruskoga jezika) uključuje prednosti koje omogućuje srodnost dvaju slavenskih jezika, ali pretpostavlja podučavanje stranoga jezika isključivo u usporedbi s hrvatskim standardnim jezikom kao općeobvezatnim sustavom. Hrvatski standardni jezik svjesno je normiran, a norma uvjetuje odabir jezičnih oblika koji čine standard, samim time i kvalitetu, dok se suvremeni ruski jezik definira kao književan, oblikovan na građi književnosti ; taj materijal predstavlja normu koja nije a priori zadana, nego proizlazi iz uzusa. Kao takav, ruski jezik ostvaruje polifunkcionalnost koja se u jezičnoj hrvatskoj praksi pripisuje (isključivo) standardnome jeziku. U radu se predlaže primjena primjerā glasova hrvatskih narječja kao metodičkoga sredstva pri poučavanju i, posljedično, usvajanju ruskoga kao stranoga jezika. Ističe se da se pri poučavanju ruskoga u hrvatskim institucijama usporedba glasova odvija na relaciji hrvatski standardni jezik i ruski književni jezik, čime se ograničavaju poredbene mogućnosti, odnosno lakše usvajanje ruskoga jezika.

The article deals with a description of educating students of Ukrainian language and literature (BA and MA level) within a double major program including “Ukrainian language and literary” at the Faculty of Humanities and Social Sciences, University of Zagreb (Croatia). A description is based on an analysis of contemporary educational program on Ukrainian studies and on the project of reforming it in 2018 to 2020.

Komunikacijska dimenzija određenoga jezika, u slučaju materinskoga ili J1 jezika, uvjetovana je zemljopisno te sociohistorijskim faktorima. Komunikacijska dimenzija ukrajinskoga jezika u hrvatskome kontekstu varira, tj. izvan akademskih krugova nalazi se na nultoj razini. Komunikacijska dimenzija ukrajinskoga jezika uvjetovana je ruskim jezikom i književnošću. Tijekom zadnjeg desetljeća vidljiva su nastojanja da se komunikacijska dimenzija ukrajinskog jezika proširi prevođenjem djelā suvremene ukrajinske književnosti. Vlastita imena (prezimena pisaca i nazivi njihovih djela) potencijalno bi trebala proširiti komumunikacijsku dimenziju ukrajinskoga jezika u hrvatskome kontekstu, barem na kulturološkome planu. No, komunikacijska se dimenzija smanjuje.

In Croatian language foreign toponyms are presented in an original form (concerning languages with Latin alphabet) or they are transliterated / transcribed (concerning non-Latin alphabet languages). In practice, use of foreign synonyms in scientific, lexicographic and cartographic reference sources by mass media etc. is accompanied by orthographic divergences. Considering all the above mentioned, along with tendencies in standardization of toponyms according to UNGEGN, there still remains the need for standardization of Ukrainian toponyms in Croatian language.

Veznici se u suvremenome hrvatskom i ukrajinskom jeziku kategoriziraju kao vrsta riječi. Sadržavaju određeno leksičko značenje, ali njihova je funkcija nesamostalna, ne imenuju ni objekt ni proces. Definirani su kao riječ s osnovnim značenjem te vrsta riječi, ali njihova je bȋt u povezivanju, najčešće, rečenica. Hrvatska i ukrajinska suvremena sintaksa i njezina interpretacija podudarne su i različite. Podudarne su zbog srodnosti jezika i tradicionalnoga pristupa njihovoj analizi. Različite su zbog razvoja i standardizacije jezika te osuvremenjivanja sintaktičkih pristupa. Analiza obuhvaća gramatike Bartola Kašića i Ivana Uževyča kao primjere tradicionalnoga definiranja i kategoriziranja veznika te početnu etapu razrade veznika kao vrste riječi koja se uspoređuje sa stajalištima suvremenih hrvatskih i ukrajinskih lingvista. Zaključuje se da se veznici u ukrajinskoj lingvistici detaljnije obrađuju zbog tendencije semantičko-sintaktičkog principa, dok se hrvatski veznici najčešće samo popisuju i klasificiraju prema logici iskaza.

Izlaganje je posvećeno problemu standardizacije u hrvatskome jeziku ukrajinskih toponima.

Izlaganje je posvećeno 20. godišnjici studija ukrajinskog jezika i književnosti na Filozofskom fakultetu Sveučilišta u Zagrebu. Društveni i akademski status ukrajinskog jezika uspoređuje se sa statusom ruskog jezika, koji se predaje na Sveučilištu u Zagrebu od 1874. godine. Usporedba uključuje sljedeće sociolingvističke čimbenike: upotreba ukrajinskog i ruskog jezika izvan akademskih krugova, kao jezika nacionalnih manjina, kao svjetskog jezika, hrvatski kontakti s ukrajinskim i ruskim jezikom u Prvom svjetskom ratu, nakon ruske revolucije 1917. te suvremeno stanje.

Kao podloga za predstavljanje jezičnih i kulturoloških obrazaca koji se nasljeđuju iz nacionalnih teorija književnosti u hrvatski studijski program filoloških grupa poslužile su dvije istoimene pjesme ruskoga pjesnika Aleksandra Puškina i ukrajinskoga pjesnika Tarasa Ševčenka, Kavkaz i Muza. Obojica autora poslužila su se stalnim motivima antičke zapadnoeuropske klasike i na različit način i s različitom namjerom obradila motive prisutne u klasičnoj filologiji – višestoljetnom obrascu europskog obrazovanja. Ovim se radom pokušava pronaći odgovor na pitanje, koliko su isti motivi, njihova obrada, jezik, larpurlartizam ili utilitarnost primjenjivi u lakšem usvajanju ruskih i ukrajinskih realija danas.

Suvremena ruska i ukrajinska interpunkcijska norma zasnivaju se na strukturnom, semantičkom i intonacijskom trojednom načelu, dok je hrvatska interpunkcijska norma pretežito izgrađena na semantičkom ili logičko-semantičkom načelu. Semantičko načelo upotrebe interpunkcijskih znakova u hrvatskoj normi proizlazi iz određivanja rečenice kao semantičke i obavijesne jedinice ili, pak, iz svijesti o rečenici kao kontekstualno uključenoj veličini (pojedine gramatike određuju rečenicu u odnosu na diskurs). Usporedbom interpunkcijskih normi triju slavenskih jezika, zaključit ćemo da načelo ruske i ukrajinske interpunkcije počiva na shvaćanju rečenice kao višeaspektne jedinice koju određuje gramatičko, sadržajno i obavijesno ustrojstvo. Nasuprot ruskoj i ukrajinskoj interpunkciji, hrvatska interpretacija upotrebe zareza slobodnija je, što u pisanoj praksi uzrokuje brojna kolebanja. Različiti pristupi interpunkcijskoj normi uzrok su razlika u upotrebi zareza u trima jezicima.

Meta doslidzhennia - pryvernuty uvagu do osoblyvostei ukrajins'kogo i rosiis'kogo syntaksysu u porivnianni z horvats'kym, gruntuiuchis' na dosvidi interpretaciji syntaksychnyh iavishch ukrajins'koji i rosiis'koji movy v horvatomovnii audytoriji.

An overview of Introduction to the Study of Russian Language by S. Hadzihalilovic (2015) gives an information about the development of linguistics in the world, and in the Imperial and Soviet Russia, placing Soviet linguistics and its most prodactive period (mid-20th Century) in the world context.

U hrvatski su jezik tijekom povijesti ulazile riječi ponajviše iz zemljopisno najbližih jezika, najčešće i službenih ili glavnih jezika nekadašnjih zajedničkih država. Nedvojbeno je velik utjecaj imao i latinski jezik jer je bio temelj nadgradnje hrvatskoga književnog i standardnog jezika te sredstvo očuvanja identiteta hrvatske nacije i hrvatskoga jezika. Ruski jezik ne pripada teritorijalno bliskim jezicima, a nema ni spomenutu vrijednost latinskoga jezika. Njegov je utjecaj na hrvatski jezik kulturološki: kroz književnost te nacionalnu i društvenu politiku. Rusizmi u hrvatski jezik ulaze tijekom triju razdoblja: 1. razdoblje ilirskoga pokreta (uz izravni utjecaj B. Šuleka), 2. razdoblje poslijeratne Jugoslavije i Sovjetskoga Saveza (sovjetizmi), 3. razdoblje nakon raspada socijalističkih država i oblikovanja demokratskih i samostalnih zemalja – Republike Hrvatske i Ruske Federacije. U posljednjemu razdoblju gotovo je dokinuta upotreba sovjetizama, no aktivirali su se drugi rusizmi. Rječnik stranih riječi Bratoljuba Klaića kulturno je dobro hrvatskoga jezika te je ujedno i pokazatelj utjecaja političkih i kulturoloških čimbenika na razvoj hrvatskoga jezika. Kroz Rječnik se tako može pratiti i sudbina rusizama u hrvatskome jeziku. Cilj je ovoga rada prikazati položaj i opis rusizama u hrvatskome jeziku kroz odabrana izdanja Rječnika., Dictionary of Foreign Words by Bratoljub Klaić represents a masterpiece of Croatian lexicography. Russian foreign words, as object of our interest, are analyzed based on their entry in the Dictionary (1951 – 2012 period), and the way they are defined and determined as of the Russian origin. The conclusion is that the actuality and the treatment of facts in the Dictionary have deteriorated since 1978 edition, when Klaić sold his copyrights.

U hrvatski su jezik tijekom povijesti ulazile riječi ponajviše iz zemljopisno najbližih jezika, najčešće i službenih ili glavnih jezika nekadašnjih zajedničkih država. Nedvojbeno je velik utjecaj imao i latinski jezik jer je bio temelj nadgradnje hrvatskoga književnog i standardnog jezika te sredstvo očuvanja identiteta hrvatske nacije i hrvatskoga jezika. Ruski jezik ne pripada teritorijalno bliskim jezicima, a nema ni spomenutu vrijednost latinskoga jezika. Njegov je utjecaj na hrvatski jezik kulturološki: kroz književnost te nacionalnu i društvenu politiku. Rusizmi u hrvatski jezik ulaze tijekom triju razdoblja: 1. razdoblje ilirskoga pokreta (uz izravni utjecaj B. Šuleka), 2. razdoblje poslijeratne Jugoslavije i Sovjetskoga Saveza (sovjetizmi), 3. razdoblje nakon raspada socijalističkih država i oblikovanja demokratskih i samostalnih zemalja – Republike Hrvatske i Ruske Federacije. U posljednjemu razdoblju gotovo je dokinuta upotreba sovjetizama, no aktivirali su se drugi rusizmi. Rječnik stranih riječi Bratoljuba Klaića kulturno je dobro hrvatskoga jezika te je ujedno i pokazatelj utjecaja političkih i kulturoloških čimbenika na razvoj hrvatskoga jezika. Kroz Rječnik se tako može pratiti i sudbina rusizama u hrvatskome jeziku. Cilj je ovoga rada prikazati položaj i opis rusizama u hrvatskome jeziku kroz odabrana izdanja Rječnika.

U radu se poredbom pokušava oblikovati koncept engleskoga te koncept ruskoga istražitelja prema djelima A. Christie, I. Fleminga, T. Poljakove i E. Mihalkove. Zaključili smo da u ruskome konceptu nedostaje čarolije književnosti i filma, odnosno čarolije fikcije, i da ruski koncept donosi realnost.

V stat'e predstavlen sopostavitel'nyi analiz modelei iazykovyh situacii, slozhivshihsia za poslednie dva desiatiletia v treh slavianskih gosudarstvah. V osnove issledovania lezhit sociolingvisticheskaia tipologia: modeli iazykovyh situacii razrabotany ishodia iz riada sociolingvisticheskih parametrov. Rezul'tatom raboty stalo vyiavlenie shodstv i otlichii iazykovyh situacii treh stran.

The article comparatively deals with linguistic situations in Ukraine and Croatia, based on typological and certain linguistic, national and sociological parameters.

V stat'e izlozhena idea primenenia ritoricheskih znanii epohi antichnosti. Antichnye avtory ukazyvaiut i na segodnia aktual'nye problemy narushennyh obrazcov vospitania, formal'nogo obrazovania i izuchenia iazyka v rossiiskoi i horvatskoi social'noi srede.

V stat'e podniata problema transliteracii russkih imen i familii v latinskom variante pis'ma. Vydeliaetsia problema kul'turologicheskogo, morfemnogo i fonematicheskogo vliania na transliteraciu. S drugoi storony, v stat'e podcherkivaetsia problema odnovremennogo sushchestvovania raznyh tipov transliteracii i problema neposledovatel'nosti v upotreblenii e'tih tipov.

V stat'e reč' idet o zaimstvovanii russkih slov v horvatskom iazyke v proshlom i polozhenii otdel'nyh rusizmov segodnia, kogda imi stali zameniat'sia horvatskie slova odnogo i togo zhe znacheniia, osobenno v sredstvah massovoi informacii.

Междометия (и звукоподражания) в русском и хорватском языках одна из наиболее закрытых групп слов и частей речи. Их словообразование с помощью славянских морфем почти не существует. Единственным словообразовательным способом является заимствование «готовых» первообразных междометий из [американского] английского языка. Поэтому словообразовательная продуктивность одного лица, рисовальщика комиксов в хорватском языке, является ярким источником не только авторского воображения, но и плодотворности в образовании «новых» междометий и звукоподражаний.

Globalnost utjecaja kompjuterske tehnike povezan je s globalnim utjecajem engleskoga jezika. Internetski su termini anglizmi koji velikom brzinom ulaze i u slavenske jezike (ovdje, usporedno, hrvatski i ruski). Izlaganje i članak obrađuju način morfološke adaptacije anglizama, tehničkih termina u spomenuta dva slavenska jezika. Zaključak je - unatoč velikom pritisku tehničkog i jezičnog pritiska na slavenske jezike, ovi nastoje ne mijenjati svoje strukture, odnosno, nastoje upotrebljavati već postojeće, slavenske, morfeme u tvorbi riječi.

В данной статье автор сравнивает факт, что литературными языками русской и хорватской наций были официальные языки христианских церквей: церковнославянский и латинский, которые употреблялись и в обработке грамматик.

Ruski je jezik u početku 21. stoljeća pod utjecajem jezika kompjuterske tehnologije. Povijest ruskoga jezika poznaje prihvaćanje neslavenskih sufiksa kao tvorbenih. Sufiks -abel'- prihvaćen je u ruskome jeziku putem francuskih posuđenica. Gramatike mu dopuštaju veliku produktivnost. Realno, sufiks u standardnome jeziku nije produktivan, tek unutar Interneta - gdje se javlja kao dio anglizma. Frekventnost uporabe sufiksa omogućuje i lakši prodor novih engleskih korijena s riječima koje se posuđuju u ruski jezik.

В статье автор сравнивает начало систематичного формирования корпуса лингвистических терминов в русском и хорватском языках. Основоположниками считаются М. В. Ломоносов и Б. Шулэк.

V doklade snačala opredeljajutsja ponjatija mifa i real'nosti i ih prinadležnost' k ponjatijam Rossija i russkij jazyk. Čerez istoričeskie fakty utverždaetsja, čto mif o Rossii suščestvoval u horvatov. Opredelenija rassmatrivajutsja skvoz' prizmu horvatov, t. eč predstavljajutsja ih vzgljad na Rossiju kak gosudarstvo (i vo vremja suščestvovanija SSSR). Rassmatrivaetsja i položenie russkogo jazyka v bytu i universitetskoj, t. e. intellektual'noj žizni: s perioda, kogda russkij jazyk byl oficial'nym i objazatel'nym inostrannym jazykom dlja horvatov, po sejčas, kogda trebovanija turizma snova vozvraščajut russkij jazyk k potencial'nym učenikam. B zaključenie, analiziruetsja faktičnost', na kotoroj byl osnovan mif o Rossii u horvatov ; potom i real'noe otnošenie horvatskoj nacii (političeskoe, social'noe i jazykovoe) k Rossii kak gosudarstvu i ee oficial'nom jazyke, t. e. ukazyvaetsja na vopros, suščestvuet li novaja versija rossijskogo mifa.

Pojam hrvatski se u ovome se izlaganju promatra unutar ruskoga konteksta, odnosno konteksta ruske državne politike, internetske i znanstvene literature (uključujući i sveučilišnu, nepisanu, situaciju). Ruska znanstvena literatura pojam hrvatski gotovo isključivo vezuje uz pojam srpski u kovanicama srpskohrvatski (serbo-horvatskij, serbsko-horvatskij). Za takav stav u periodu devedesetih godina prošloga stoljeća postoji politička opravdanost, no stav je to predstavljen i u literaturi 21.-oga stoljeća. Pitanje je, istovremeno, političko, jezično i sociološko – koji je razlog takvoga konteksta u koji se smješta hrvatski jezik sada, kada za takav način predstavljanja hrvatskoga jezika nema argumenata, osobito ako je, primjerice, slovačkomu, politički utemeljeno i jezično opravdano, dopuštena samosvojnost u odnosu na češki, ukrajinskomu (nekad maloruskomu) – u odnosu na ruski, ili uvjerljivije – u odnosu na bjeloruski kojemu se, kao književnomu jeziku, početak smješta tek u 1905. godinu. Naziv hrvatski samostalno se, i u novijim udžbenicima, veže uz pojam tla, države, nacije, ali ne i jezika. I, premda se, zbog političke situacije danas, priznaje potreba postojanja hrvatskoga jezika bez srpskoga odraza u ogledalu, termin srpskohrvatski ostaje. Stoga se ovaj rad, kroz povijesni pregled, osvrće na odnos ruske filologije 19., 20. i 21. stoljeća prema hrvatskomu jeziku, uključujući i donositelje hrvatskoga jezika na rusko tlo – Jurja Križanića i Vatroslava Jagića.

Latinski kao metajezik slavenskih gramatika obuhvaća cjelokupnost utjecaja latinskoga jezika i rimske (zapadnoevropske) kulture na slavenski svijet i njihove jezike (strukturu i prikaz). Latinski je jezik u vrijeme utjecaja na slavenske jezike i sâm sadržajno prožet i strukturno protkan grčkim jezikom i kulturom te izdankom obaju antičkih kultura – rimskom i bizantskom. Latinski će izravno i posredno utjecati na istočnoslavenske i hrvatski jezik – utjecaj neće biti isključiv, kao što se često navodi u literaturi: Slavia Latina – zapad – latinski jezik, Slavia Orthodoxa – Bizant – grčki jezik. Budući da je Bizant bio Rimsko Carstvo, drugi Rim, i politička će ideja rimske, dakle zapadne ideje, biti prenesena na istok – Moskva postaje treći Rim. Službena isključivost carske ruske politike ističe apsolutnost utjecaja Bizanta kao nezapadnoevropskoga, nelatinskoga, pravovjernoga. Ono što smo obuhvatili tradicionalnim pojmom ruski (ne možemo govoriti o definiranim nacijama i jezicima, bjeloruskome, ukrajinskome te ruskome), dopušta prirodan ulaz u politički zatvoren sustav: državni, vjerski, jezični. Moskovija je obuhvatila teritorije zapadnoevropskoga kruga ; to je omogućilo prodor i drugih ogranaka kršćanstva. Prodor novih ideja zašao je i na područje obrazovanja – jedna država predstavlja i jedan obrazovni sustav, već postojeći antički, rimski, a metajezik mu je bio latinski. Isti je proces na hrvatskim područjima bio olakšan, jer su isti prostori bili izvorno rimski – hrvatska su plemena ušla u gotov sustav i postala su veza između Rima i Bizanta. Obuhvativši navedenu cjelovitost utjecaja, bilo je moguće objasniti krajnji lingvistički utjecaj latinskoga jezika na slavenske jezike. Gotovi modeli obrazovanja dali su i obrasce, matrice jezika. Gramatike latinskoga jezika model su gramatika slavenskih jezika ; uređenost slavenskih gramatika kao priručnika prati latinski izvornik. Na prvome mjestu, nakon definicije same gramatike kao discipline (predstavlja umijeće govorenja i čitanja i kod Slavena), slijede ortoepija i ortografija – ove obuhvaćaju slova čiji broj odgovara latinskoj abecedi i grčkomu alfabetu. Utjecaj antičkoga modela gramatike vidljiv je i u primjeni modela nomen-potestas-figura, koji rezultira nerazlikovanjem slova od glasa. Opis glasova predstavlja prikaz slova koji nemaju u potpunosti mogućnost predstavljanja glasovnoga sustava slavenskih jezika, a mogu predstavljati glasove nesvojstvene slavenskim jezicima (dvoglasi). Kao drugi dio gramatika-priručnika slijede oblici – osam dijelovi govora. Razlike u brojci rezultat su odvajanja pojma ime (nomen) u zasebne vrste riječi (imenice i pridjevi). Među vrste riječi ulazi i nepostojeći član – nadoknađen pokaznom zamjenicom (ovaj) te ablativ, odnosno vokativ ; broj kao kategorija prenosi i dvojinu ; broj glagolskih vremena odraz je strukture latinskoga i grčkoga jezika – ovisi o samostalnosti slavenskoga autora da prikaže stvarno stanje u jeziku, ne tradicionalni sustav. Prenošenje gotovoga sustava vidljiv je i u nazivima gramatičkih pojmova, osobito naziva padeža i samoga naziva padež. Relativno kasna razrađenost sintakse kao trećega dijela tipična je i za slavenske gramatike – glasovi i oblici dugo će vremena biti jedini aspekt sintaktičke analize. Podudarnost opismenjavanja Slavena jest u ideji širenja vjere. Vjerski će djelatnici biti brojčano, ali i kvalitetno najpismeniji. Širenjem pismenosti u profane sfere, otvorit će put pisanju gramatika, no njihovi će autori u većini slučajeva ponovno biti svećenici. Kler kao metajezik gramatika odabire najrasprostranjenije, standardizirane jezike: grčki, latinski i crkvenoslavenski. Latinski iskače za nijansu jer predstavlja jezik kojim su pisane prva hrvatska gramatika, ali i gramatika hrvatskoga jezika, bez obzira na naziv jezika (Kašić). Njime je pisana i prva ruska gramatika, ruska u pravome smislu (Ludolph) te prva ruska (bjeloruska i ukrajinska) gramatika (Uževyč).

Interferencija između standardnoga jezika i žargona moguća je u ruskome jeziku, jer su isti govornici istovremeno govornici i standardnoga jezika i žargona - školarci i studenti, socijalna podskupina koja se formalno obrazuje (standardni jezik), a međusobno govori zajedničkim nacionalnim jezikom preoblikovanim nenormativnim vokabularom (žargon). Rad razmatra mogućnosti širenja granica žargona u standardni jezik na specifičnome materijalu dijela žargona ruskoga jezika stvorenom prema tekstovima svjetski poznatih reklamnih poruka. Materijal je zanimljiv jer je, nažalost ili nasreću, globalno poznat. Poznat je reklamni tekst, njegov vizualni prikaz koji se često prenosi na prošireno značenje riječi ; poznati su nazivi robnih maraka, nova je njihova uporaba u novome okruženju, njihova je aktualna uporaba nepobitna, upitna je njihova daljnja uporaba u novome, ali i izvornom značenju.

Analiz morfologičeskoj adaptacii anglicizmov v russkih reklamah sdelan v sootvetstvii s teorijej jazykov v kontakte R. Filipoviča – imejutsja tri urovnja: nulevoj, kompromissnyj i polnyj tipy.

Rad daje uvid u gramatike ruskoga, ukrajinskog i hrvatskog jezika ; gramatike predstavljaju izvore u kojima se identificiraju jezični nazivi, razvoj jezičnih naziva i kategorija kroz vrijeme - od potpunoga kalkiranja starogrčkih i novogrčkih te latinskih jezičnih pojmova do prikazivanja hrvatskog i ruskog kao samostalnih jezika, odnosno, do suvremenoga stanja gdje se istodobno za pojmove rabe i prevedenice (transfonemizirani i transmorfemizirani internacionalizmi) ili oba naziva istodobno za isti pojam: gubno-gubnoj, bilabial'nyj (dvousnieni/bilabijal).

Proizvodi i reklame prodiru na tržišno i jezično područje Ruske federacije prije no što u njima jezikoslovci uklone nenormativne oblike. Članak obrađuje problematiku ortografske prilagodbe, uglavnom engleskih, riječi u ruskom jeziku. Problem nastaje na ortografskoj razini zbog nekonzistentnosti u upotrebi čirilićnoga pisma i označavanja palataliziranosti glasova.

U radu se analizira uporaba prijedloga od u ruskome standardnome jeziku u sintagmama s posvojnim značenjem. Pri izricanju posvojnosti norma ruskoga jezika (kao i hrvatskoga) ne dopušta primjenu prijedloga od, jer takve sintagme mogu funkcionirati bez toga prijedloga. Neuporaba prijedloga ne narušava i ne sužava značenje sintagme.

Ovaj je rad posvećen pitanju uloge prefiksa u semantici prefigiranih glagola na korpusu ruskog, hrvatskog i njemačkog jezika. Cilj je rada poredbenom metodom utvrditi utjecaj prefiksa na značenje glagola i ustanoviti podudarnosti i razlike između triju indoeuropskih jezika. Prvi dio rada čini pregled teorije važne za razumijevanje glagolskog prefiksa i njegovog značenja, uključujući afiksaciju i značenja afikasa, porijeklo i razvoj prefikasa, tvorbu glagola, prefiksaciju, semantiku tvorenica i rječotvornu analizu. Drugi dio rada čini poredbena analiza, koja polazi od primjera iz ruskog jezika te proučava njihove ekvivalente na hrvatskom i njemačkom jeziku, uspoređujući prvo značenja prefigiranog i osnovnog glagola u svakom jeziku zasebno, a potom i međusobno. Analiza je pokazala da je od triju jezika ruski najskloniji prefiksaciji, iako se u većini slučajeva semantika koja se izražava prefiksom u jednom jeziku također i u drugim dvama jezicima izražava prefigiranim glagolom, te da, unatoč slabijoj srodnosti u odnosu na slavenske jezike, hrvatski i njemački pokazuju uočljive sličnosti u rječotvornoj logici.

Rad se bavi morfologijom i posebnostima genitiva u ruskom i hrvatskom jeziku. Objašnjene su osnovne karakteristike genitiva kao padeža, poput činjenice da se koristi kao direktni objekt negiranih rečenica, ili potvrdnih, ako je riječ o živim bićima. Navode se sklonidbe staroslavenskog jezika, s kojima se uspoređuju sklonidbe suvremenog književnog ruskog i hrvatskog jezika. Također se uspoređuje upotreba genitiva u partitivnom i posvojnom značenju. Dolazi se do zaključka da, iako postoje podudarnosti u morfologiji, hrvatski se genitiv puno više razlikuje od zajedničke slavenske osnove. Ruski je konzervativniji po u vezi s nastavcima, dok hrvatski uvodi neke inovacije.

Ubrzani tehnološki napredak te pojava i aktivno korištenje Interneta uzrok je nastanka, oblikovanja i adaptiranja velikog broja novih riječi, uglavnom računalnih i mrežnih termina, koje se u pravilu prvo pojavljuju u engleskom jeziku, a zatim se počinju upotrebljavati i prilagođavati se u drugim jezicima svijeta. Rad se bavi računalnim nazivima u ruskome jeziku, odnosno riječima vezanim za građu i upotrebu računala te korištenje Interneta. Opisuje se sama pojava i proces posuđivanja računalnih termina iz engleskoga jezika te različiti načini njihove ortografske, fonetske i morfološke prilagodbe u ruskom standardnom i razgovornom jeziku. Na kraju se za izabrane primjere posuđenica iz engleskoga jezika navodi način prilagodbe u ruskome jeziku i primjeri njihove upotrebe u rečenicama preuzetim iz ruskih časopisa.

Ovaj rad analiza je ruskih frazeoloških jedinica koje kao komponentu sadržavaju riječi «чёрт» ili «чёртов», čija je primarna rječnička definicija „vrag, sotona, utjelovljenje zla“. U radu je analizirano 10 frazeoloških jedinica, 8 s komponentom «чёрт» i 2 s komponentom «чёртов». Cilj rada bio je usporediti širinu semantičkih ostvaraja tih komponenata unutar različitih frazeoloških jedinica. Frazeološke jedinice analizirane su na temelju frazeološke teorije prema sljedećim točkama: uporaba u kontekstu, rječnička forma frazema, providnost ili neprovidnost značenja, varijabilnost frazema, uporaba u aktivnom ili pasivnom leksiku, struktura i kategorijalno značenje, sinonimi, antonimi, hrvatski ekvivalenti i porijeklo. Provedena analiza pokazala je da su komponente «чёрт» i «чёртов» široko zastupljene u ruskoj frazeologiji te da ne nose nužno negativno značenje, već mogu biti i neutralne unutar frazema, to jest, mogu upućivati na negativne karakteristike, mogu biti uzvici s pejorativnim značenjem ili mogu imati količinsko značenje, odnosno značenje neutralnog stava govornika prema pojedincu, stoga «чёрт» i «чёртов» mogu imati različita značenja.

SAŽETAK Ovaj radi bavi se analizom leksičkih zadataka, čija je svrha usvajanje, utvrđivanje ili ponavljanje leksičkih jedinica. Rad se sastoji od teorijskog i istraživačkog dijela. Teorijski dio obuhvaća pregled klasifikacija i tipova zadataka, dok istraživački dio obuhvaća analizu svih zadataka prema klasifikaciji opisanoj u prvom dijelu rada (T.M. Balyhina, 2007). Zadaci se analiziraju u dvama udžbenicima ruskoga jezika početne razine učenja. Udžbenici korišteni u svrhu istraživanja su Sputnik i Tochka ru. Svi leksički zadaci prikupljeni su u jedan korpus, označeni pripadajućim oznakama za vrste zadataka premа spomenutoj klasifikaciji, a rezultati su zatim detaljno analizirani kako bi se što bolje odgovorilo na istraživačka pitanja postavljena u radu. Usporednom analizom udžbenika dobiven je pregled svih tipova zadataka. Rezultati su pokazali koji se tipovi zadataka prema klasifikaciji T. M. Balyhine (2007: 89) i u kojem postotku pojavljuju u udžbenicima, a detaljnom analizom zaključeno je da parametri kao što su kontekst, razina učenja jezika te država u kojoj se jezik uči utječu na odabir leksičkih zadataka u različitim udžbenicima.

Svrha je rada prikazati adaptaciju anglizama-ekonomskih termina u ruskom jeziku te promjene do kojih dolazi na ortografskoj, fonološkoj i morfološkoj razini te u semantici riječi. Anglizmi u ruski jezik dolaze iz raznih unutarjezičnih, izvanjezičnih te društveno-psiholoških razloga. Oni u ruskom jeziku prolaze proces adaptacije kako bi se integrirali u jezik primatelj. S obzirom da su mediji, prvenstveno tisak, glavni izvor prodiranja anglizama u ruski jezik, za analizu je odabrano dvadeset članaka ekonomske tematike. Članci su preuzeti s web-portala ruskih novina „Izvestija“ i „Kommersant“, a obuhvaćaju period od prosinca 2018. do kolovoza 2019. godine. Analiza prilagodbe anglizama provodi se na temelju teorije Rudolfa Filipovića, a analizirano je 118 anglizama-ekonomskih termina koji su podijeljeni u četiri tematske grupe.

Ovaj rad bavi se temom propagande u vrijeme SSSR-a, konkretnije u kasnim tridesetim i četrdesetim godinama 20. stoljeća. Riječ je o ratnim i poratnim godinama u Sovjetskom Savezu kada su vlasti koristile sva raspoloživa sredstva radi manipuliranja narodom i stvaranja ujednačenog, kolektivnog javnog mišljenja. Manipuliranje narodom, formiranje javnog mišljenja i ukidanje individualnosti samo neke su od značajki socijalističkog režima i represije. Općenito govoreći, propaganda označava sustavni pokušaj oblikovanja percepcije i spoznaje te manipuliranja ponašanjem pojedinaca kako bi se stvorile reakcije koju propagandisti žele postići. Pojam propaganda uglavnom se koristi u političkom kontekstu, a kada je riječ o propagandi u sklopu diktatorskih režima, kao što je bio Staljinizam, uz nju se veže vrlo pejorativna konotacija. U prvome dijelu rada ukratko je obrazložen povijesno-socijalni kontekst 40-ih godina 20. stoljeća, točnije ratnih i poratnih godina u vrijeme Sovjetske Rusije kao i život Josifa Viserionoviča Staljina te razvoja njegovog kulta ličnosti. Sovjetske Vlasti koristile su se svim postojećim medijskim sredstvima radi ostvarivanja svojih ideja, odnosno širenja neistinitih podataka. Novine, časopisi, filmovi, razni oblici umjetnosti tek su neki od medijskih izvora korištenih za propagiranje sovjetskih ideja. Ovaj rad usredotočen je na plakat kao jedan od glavnih sredstava nametanja svjetonazora radi učvršćivanja vlasti te lakšeg provođenja unutarnje i vanjske politike. Jedan od ciljeva rada analiza je sovjetskih plakata s lingvističkog aspekta, odnosno odgovoriti na pitanje kako je ruski jezik korišten u propagandne svrhe. Lingvističkom analizom plakata željelo se objasniti koje su jezične metode, sintagme, frazeološke jedinice i simboli korišteni s ciljem obmanjivanja mase. Također rad se bavi geslima i porukama koje prate plakate podijeljene s obzirom na njihovu tematiku u 5 kategorija: plakati ratne tematike, oni vezani uz radničku klasu, sportski plakati, oni vezani uz umjetnost tog doba te znanost i obrazovanje.

Ovaj se diplomski rad bavi problemima do kojih dolazi prilikom digitalizacije starih ruskih knjiga. Budući da starim knjigama prijeti opasnost od njihovog propadanja i uništavanja, veoma je važno da se na vrijeme krene s postupkom digitalizacije kako bi se one sačuvale barem u svom digitalnom obliku. Problemi do kojih dolazi prilikom OCR-a takvih starih knjiga vezani su uz loše stanje u kojem se knjige nalaze, ali i uz zastarjeli jezik kojim su one često pisane, a koji se danas u tom obliku više ne koristi. U radu se detaljno opisuje postupak digitalizacije i optičkog prepoznavanja znakova. U istraživačkom dijelu uspoređuju se dva različita programa za OCR na primjeru Ruske gramatike Mihaila Vasiljeviča Lomonosova, te se daju preporuke za provođenje uspješne digitalizacije starih knjiga. This graduate thesis deals with the problems that arise when digitizing old Russian books. Since old books are in jeopardy of their decay and destruction, it is very important to initialize the digitization process as soon as possible in order to preserve them, at least in their digital form. The problems with the OCR of such old books are related to the poor physical state of the books as well as to the use of obsolete language. This thesis describes in detail the procedure of digitization and optical character recognition. The research part compares two different OCR programs on the example of Russian grammar by Mikhail Vasilyevich Lomonosov, and gives recommendations for successful digitization of old books. В данной дипломной работе рассматриваются проблемы, возникающие при оцифровке старых русских книг. Оцифровка — преобразование текста, изображений, звука, движущихся изображений (фильмы и видео) или 3d объектов в цифровой формат. Основная причина оцифровки — защита и сохранение книг, находящихся под угрозой деградации, а также обеспечение широкой доступности книг в разных странах мира. Оцифровка состоит из 7 фаз: подбор материалов для оцифровки, оцифровка материалов, обработка и контроль качества, защита материалов в электронной среде, хранение и передача цифрового материала, просмотр и использование цифрового материала и сопровождение цифрового материала. Перед началом оцифровки необходимо определить предусмотренный бюджет и срок завершения проекта и решить, какие книги должны быть оцифрованы первыми. Книгу можно оцифровать с помощью цифровой камеры или сканера, а полученное изображение затем проходит через программу OCR. Наконец, оцифрованный материал должен быть защищен, сохранен и передан пользователям. Чтобы сделать процесс оцифровки максимально простым и быстрым, ученые разработали оптическое распознавание символов. Оптическое распознавание символов (OCR) — это технология, с помощью которой рукописи, печатные тексты и документы, записанные в цифровой форме, преобразуются в текстовые документы, которые можно обрабатывать. Существует большое количество коммерческих и бесплатных OCR программ. При выборе программы бюджет и срок завершения проекта являются самыми важными факторами. Фазы оптического распознавания символов: предыдущая обработка, анализ изображений, т. е. сегментация, распознавание символов и последующая обработка. После сканирования изображения необходимо устранить нежелательный шум, полученный пятнами на изображении, но без потери существенной информации, и нужно получить хороший контраст между текстом и фоном. В течение сегментации страница делится на текст, изображения и таблицы. Текст далее делится на строки, слова и символы. После этого программа OCR распознает символы на основе шаблонов и на основе свойств формы. Распознанные символы должны быть затем вновь собраны в полный текст, а в полученном тексте необходимо проверить наличие ошибок. Эта 76 проверка может быть выполнена вручную пользователем или с помощью встроенных словарей в рамках программы. Некоторые из наиболее распространенных ошибок в распознавании символов —невозможность распознать символ, замена двух символов, замена прописных и строчных букв, объединение двух слов, разделение одного слова на несколько частей или неправильно поставленная пунктуация. Точность результата оптического распознавания символов в наибольшей степени зависит от качества оригинала, так что точность старых текстов будет намного ниже, чем у более новых материалов. Точность оптического распознавания символов можно улучшить обучением, но это возможно только у некоторых программ OCR. При оцифровке старых книг проблема заключается в недостаточном контрасте между текстом и фоном из-за пожелтевших листов бумаги и выцветавшего текста и шрифтов, которые сегодня больше не используются. Кроме того, старые вариации правописания и устаревший словарный запас затрудняют контроль при оптической проверке текста. Большое количество старых русских книг написано на старославянском языке или на более старой версии русского языка и очень сильно отличаются от текстов, написанных на современном русском языке. При оптическом распознавании символов старых русских книг многие программы обнаружат проблемы со всеми словами, словоформами и правописанием, которые отличаются от современного стандартизированного русского языка. Таким образом, у многих OCR программы возникнут проблемы с распознаванием букв, которых больше нет в стандартном русском языке: „ѱ“, „ѯ“, „ω“, „ѵ“, „ѧ“, „φ“, „i“ и „ї“ и старых глагольных времен, падежей и склонений. В рамках этой дипломной работы было проведено исследование, сравнивающее две разные программы для оптического распознавания символов: Abbyy FineReader и Transkribus. Анализ проводился по Российской грамматике Михаила Васильевича Ломоносова, написанной в 1755 году. Abbyy FineReader — одна из наиболее широко используемых коммерческих OCR программ, разработанная российской компанией Abbyy. Ee использование было довольно простым. После анализа страницы, программа автоматически распознала все символы. У программы возникли проблемы с 77 распознаванием таблиц и изогнутых скобок при анализе, и в итоге удалось заметить большое количество неправильно идентифицированных символов. Transkribus является бесплатной платформой для автоматического распознавания, транслитерации и поиска исторических документов. Он является частью проекта READ (Распознавание и обогащение архивных документов), финансируемого Европейским Союзом. В Transkribus потребовалось больше времени для сегментации страницы, потому что программа не делила текст точно на строки и поэтому требовалась ручная сегментация. После этого было необходимо ввести расшифрованный текст первых 30 страниц для обучения модели, что не было проблемой, так как книга уже была в цифровом формате. В противном случае этот процесс потребовал бы намного больше времени. Через некоторое время команда Transkribus разработала модель распознавания символов, которая работала очень хорошо. Результаты обеих программ были проверены с помощью аналитических инструментов ISRI, которые показали, что точность результата программы Abbyy FineReader была только 56.48%, а программы Transkribus 97.60 %. Можно сделать вывод, что для оцифровки старых книг требуются специализированные программы, поскольку в классических программах OCR слишком много ошибок распознавания символов, и исправление этих ошибок займет слишком много времени. В России была признана необходимость оцифровки книг, поэтому многие российские библиотеки инициировали проекты оцифровки и русские книги сейчас доступны на различных веб-сайтах. Но нужно обратить внимание и на возможное нарушение авторских прав, которое иногда возникает при публикации книг в цифровом виде.

Središnja tema ovoga rada je fenomen pograničnih društava, tj. fenomen kozačkih i vojnokrajiških zajednica. Prema «teoriji pograničja», krajina (ili pograničje) je prostor bez čvrsto definiranih granica koji ima ulogu susretišta različitih naroda (civilizacija, kultura, sustava vrijednosti itd.). Primjenjujući dva teorijska modela (Kappelerov te Rieberov model), došli smo do zaključka da između pograničja na kojemu je nastala Vojna krajina (habsburško-osmansko pograničje) te rusko-kazaškog pograničja postoji niz sličnosti jer su oba pograničja razdvajala različite zajednice s vjerskog i kulturnog aspekta. S druge strane, uočene su i bitne razlike, a jedna od najvažnijih proizlazi iz činjenice da se Rusija na svojim jugoistočnim granicama suočavala s nomadskim hordama koje, za razliku od Osmanskog Carstva, nisu posjedovale razvijene središnje institucije, što je onemogućavalo sklapanje ikakvih dugoročnih mirovnih sporazuma ili saveza. Samim time važnost kozačkih zajednica u obrani južne granice neprestano je rasla, što djelomično objašnjava zašto sve do XVIII. stoljeća država nije pokušala ograničiti autonomiju lokalnih kozačkih institucija – atamana i kozačkog kruga. U drugome poglavlju bavili smo se proučavanjem porijekla kozaštva analizirajući radove nekih od najznačajnijih ruskih povjesničara – N. Karamzina, S. Solovjova i V. Ključevskoga. Komparativnom analizom izabranih radova došli smo do zaključka da postoji nekoliko teorija o porijeklu kozačkih zajednica, od kojih se najvjerojatnijom čini teorija za koju se zalagao Ključevskij. Prema toj teoriji kozaci potječu od marginalnih društvenih skupina koje su svoje prebivalište našle na pograničju. Kako bismo što bolje razumjeli okolnosti nastanka kozaštva, drugi dio toga poglavlja posvetili smo etimologiji riječi kozak («казак»). Uspoređujući znatan broj izvora, ustanovili smo da se to ime nije odnosilo isključivo na pripadnike vojničkih družina, nego i na najamne radnike (nadničare). U trećem i posljednjem poglavlju nastojali smo predstaviti najvažnije informacije o nastanku Jajičke kozačke vojske, njenom unutrašnjem ustroju te razvoju odnosa s Moskvom. Prihvatili smo tezu o volškom porijeklu Jajičke kozačke zajednice i time se priklonili mišljenju velikog broja ruskih povjesničara. Istražujući okolnosti njenog nastanka, ustanovili smo da su kozačke zajednice bile etnički znatno heterogenije od krajiških. Značajnu pažnju posvetili smo događajima iz prve polovice XVIII. stoljeća jer su upravo u tome periodu središnje vlasti pokušavale provesti vojno-upravnu reformu Jajičke kozačke vojske. Slično kao i u slučaju Vojne krajine, cilj ovih reformi bio je sužavanje kozačke autonomije te nametanje novih 58 vojničkih dužnosti lokalnom stanovništvu. Upravo je ukidanje raznih krajiških i kozačkih privilegija i povlastica bilo jedan od glavnih razloga zbog kojega je u drugoj polovici XVIII. stoljeća došlo do oružanih pobuna među Jajičkim kozacima te krajišnicima Varaždinskog generalata. The central topic of this thesis is the phenomenon of borderland communities, i.e. the phenomenon of Cossack hosts and Military Frontier communities. According to the «borderland theory», a borderland (or frontier) is an area lacking firmly defined boundaries where different communities (civilisations, cultures, etc.) mix and interact. By applying two theoretical models (Kappeler and Rieber models), we came to the conclusion that there is a whole range of similarities between the Russian-Kazakh borderland and the area where the Military Frontier was formed (the border region between the Habsburg Monarchy and the Ottoman Empire). Both border regions separated communities with different religions (Christianity – Islam) and cultures (Western culture – Eastern culture). However, quite a few differences have been noticed as well. One of the most important ones arises from the fact that on its southeastern borders Russia was facing nomadic hordes which, unlike the Ottoman Empire, had not developed central institutions, thereby rendering any long-term peace agreements or alliances practically impossible. This led to an ever-increasing importance of Cossack hosts in defending southern borders, which partially answers the question why the state did not attempt to restrict their autonomy up until the 18th century. In the second chapter, we discussed the origins of Cossackdom. Having analysed the works of three prominent Russian historians – N. Karamzin, S. Solovyov and V. Klyuchevsky, we concluded that there are several theories about the origins of Cossack hosts, with the one promulgated by Klyuchevsky being most plausible. According to his theory, Cossacks descend from marginal social groups that found their home in the border region. In order to gain better understanding of the circumstances that gave rise to the Cossacks, we tried to explain the etymology of the word Cossack («казак»). While comparing a significant number of sources, we established that the name did not refer exclusively to warriors, but to wage labourers, too. The third chapter attempts to provide an overview of the emergence of the Yaik Cossack Host, its internal structure, and how its relations with Moscow developed. We embraced the theory that the Yaik Cossack Host originated on the Volga, the opinion shared by a great deal of Russian historians. While studying their origins, we established that Cossack hosts were ethnically more heterogeneous than their Military Frontier counterparts. Significant attention was paid to events that unfolded in the early 18th century. This was the time when the central government attempted to implement a military-administrative reform of the Yaik Cossack Host. These reforms aimed at reducing the Cossacks’ autonomy and imposing new military duties on 60 the local population, which also happened in the Military Frontier. The revocation of various privileges provided the main impetus for Yaik Cossacks and the frontiersmen of the Varaždin Generalate to stage armed rebellions during the second half of the 18th century. Работа посвящена истории яицкого казачества с конца XVI по середину XVIII вв. Центральной проблемой, затрагиваемой нами в исследовании, является феномен пограничных общностей на примере казачьих общин и общин граничар. Этот феномен появился в конце Средневековья в зоне соприкосновения между европейскими христианскими и тюркоязычными народами, которая затронула огромные пространства юговосточной и восточной Европы. Постоянная военная угроза для христианского населения со стороны упомянутых тюркоязычных народов привела к формированию феномена Военной границы и казачества. Наличие сходства между феноменами граничар и казаков отмечали многие историки и культурологи, но, к сожалению, существующая совокупность работ по данной тематике не позволяет сформировать всеобъемлющего представления о сходстве и различии между граничарами и казаками. Автор надеется, что данная работа станет отправной точкой в дальнейшем подробном исследовании сходства упомянутых феноменов. В изучении данной темы использована «теория границы», разработанная в конце XIX века в США. Согласно этой теории, граница (пограничье) – это зона с нечетко определенными рубежами, предполагающая взаимопроникновение разных культур и цивилизаций. За образец для исследования была взята работа Андреаса Каппелера «Южный и восточный фронтир России в XVI – XVIII веках», в которой он предлагает 4 перспективы исследования фронтира (границы): 1. географический фронтир; 2. социальный фронтир; 3. военный фронтир; 4. религиозный и культурный фронтир. Используя данную модель, автор исследования пришел к выводу, что между феноменами казачества и граничар существуют многочисленные сходства. К примеру, в обоих случаях имело место активное взаимодействие между христианскими и исламскими народами, что означает соприкосновение не только разных культур, но и разных религиозных общностей. В то же время, наличествуют и отличия между 62 австрийско-османским и русско-казахским пограничьями. Австрия и Порта являлись двумя мощными бюрократически выстроенными империями, в то время как Россия соприкасалась с кочевыми ордами, у которых не существовало централизованной власти, способной принимать внешнеполитические решения и обеспечивать их выполнение в пределах своей юрисдикции. В следствии этого, Россия была вынуждена находиться в состоянии перманентного военного положения с даннми территориями, что, в свою очередь, неизбежно отразилось на образе жизни казаков, в которой появились специфичные институты управления – должность атамана и казачий круг. Кроме этого, рассматривая феномен граничар, следует отметить отсутствие столь широких полномочий у их руководства, которые они потеряли еще в начале XVII века в связы с преобразованием Военной границы, т.е. в связы с ей военной и административной централизацией. Во второй главе работы автор сконцентрировался на изучении проблемы происхождения казачества. Так, были рассмотрены труды крупных российских историков – Н. Карамзина, С. Соловьева и В. Ключевского. Н. Карамзин считал, что феномен казачества зародился у тюркских племен, существовавших в Средние века. Свое предположение он аргументировал прежде всего на фонетическом сходстве слов «казак», «хазары», «касахи», «косоги» и т.д. Стоит отметить, что вариант происхождения казачества, предложенный Н. Карамзиным, был отвергнут большинством российских историков еще в XIX веке в виду своей упрощенности. С другой стороны, С. Соловьев в рассмотрении вопроса происхождения казачества опирался на географические и природные факторы. Он приписывал феномен казачества специфичным географическим особенностям России, а именно существованию степных зон. Согласно его теории, казачьи общины можно связать с военными братствами – группами людей, для которых война является главным промыслом в жизни. Данные общины включали в себя людей, у которых не было хозяйства и собственного жилья. Такие казачьи общины зачастую были для российского государства «опаснее самих кочевых орд». В подтверждение данного тезиса можно привести примеры восстаний Степана Разина и Емельяна Пугачева. В. Ключевский, соглашаясь со взглядами С. Соловьева на проблему возникновения казачества, отмечал, что слово «казак» первоначально было синонимом 63 слова «батрак», что в то время ассоциировалось с вольнонаемными рабочими. Таким образом, В. Ключевский считал родиной казаков «линию пограничных со степью русских городов». Примечательно, что в отличие от других историков Ключевский считал донских казаков «первообразом степного казачества». Согласно мнению многих тюркологов и филологов, у слова «казак» тюркское происхождение и оно означает «человека вольного, независимого..., бродягу». Это слово, вероятно, появилось на территории современного Казахстана и Узбекистана в Средние века. Слово «казак» было перенесено в русский язык в конце XIV века, где применялось для обозначения вольных людей, беглых крестьян, холопов, городской бедноты и т.п., которые, не желая больше нести разные повинности, уходили на окраину. Такие люди, в основном, занимались военной службой и батрачеством, что отразилось на семантическом развитии слова «казак», укоренившемся в русском языке и обозначавшего военного всадника и наемного работника. В третьей главе рассматривается генезис и развитие Яицкого казачьего войска. Стоит отметить отсутствие среди научного сообщества единого мнения касательно вопроса происхождения яицкого казачества. Согласно наиболее правдоподобной теории, яицкие казаки ведут свое происхождение от волжских казаков, которые в конце XVI века поселились на реке Яик. Среди них жили представители таких тюркоязычных народов как татары, что подтверждают многие легенды и предания яицких казаков. Не выдержав нападений соседних народов (башкир, калмыков, казахов), яицкие казаки в начале XVII века приняли решение стать подданными русского царя. Согласно их преданиям, царь Михаил Федорович даровал им различные привилегии, среди которых были право на пользование рекой Яик, пополнение вольными людьми и отправление казачьей службы «по своему обыкновению». С воцарением Петра I на российском престоле яицкие казаки были ограничены в своих привилегиях – в частности, стал действовать запрет на прием новых людей в яицкую казачью общину, а Военная коллегия получила право назначения атаманов яицкого казачества. С другой стороны, на казаков возлагалась обязанность по защите пограничной линии. Губернатор Оренбургской губернии Иван Иванович Неплюев разработал проект, согласно которому сфера деятельности казачьего круга яицких казаков сводилась к хозяйственным вопросам. Его проект также предполагал создание четкой иерархичной структуры органов военного управления яицкого казачества, отсутствовавшей ранее. Данные преобразования должны были вызвать недовольство 64 яицких казаков, что стало одной из причин будущего восстания казаков под предводительством Емельяна Пугачева.

Данная дипломная работа посвящена жизни и деятельности архитектора Петра Павловича Фетисова. Петр Павлович Фетисов сделал замечательную карьеру в Российской империи, а в 1920 году переехал в Загреб и там активно продолжил свою деятельность. Несмотря на это, специальная литература его имя почти не упоминает. Петр Павлович Фетисов родился в 1877 году в Москве, в купеческой семье. В 1895 году окончил московское Реальное училище Воскресенского и поступил в Институт гражданских инженеров императора Николая I в Сант-Петербурге. В 1900 году Фетисов окончил Институт по первому разряду со званием гражданского инженера, а потом отбывал воинскую повинность. В 1902 коротко работал сверхштатным техником строительного отделения Московского губернского правления. В том же году поступил в Архитектурный отдел Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге. В 1906 году Петр Павлович окончил Академию по первому разряду со званием архитектора-художника. После диплома был послан Комиссией Императорской Академии наук в Лондон, с целью подготовиться к профессорскому званию. В Британском музее Фетисов прослушал курсы по истории классического искусства, по искусству Древнего Востока и исламского искусства, сдал экзамены и работал помощником заведующего в отделе восточных древностей. В Лондоне в 1906 году участвовал и в VII Международном съезде архитекторов. Вернувшись в Российскую империю в 1908 году, начал преподавать архитектуру и руководить архитектурным черчением и проектированием в Санкт-Петербургском политехническом институте. В том же 1908 году участвовал в организации Международной строительно-художественной выставке в Санкт-Петербурге, а в то же время начал публиковать свои работы в специальных журналах. Уже в 1909 году опять был командирован в Мюнхенский университет, где слушал курсы по исламскому искусству и искусству средних веков, защищал ряд семинаров и написал диссертацию. Вернувшись в Санкт-Петербург, Петр Павлович работал преподавателем архитектуры и истории искусств и руководителем по архитектурному проектированию на Курсах Общества поощрения художеств, в Женском политехническом институте, Институте гражданских инженеров императора Николая I и Политехническом институте императора Петра I. Летом в тот же период совершал научные экспедиции в Среднюю Азию с целью изучения памятников искусства. В 1909 году стал почетным членом Московского археологического института. До начала Первой мировой войны его рисунки печатались в журналах «Зодчий», «Ежегодник Общества архитекторов-художников», и «Известия Общества гражданских инженеров». Статьи Фетисова «Планы древнего Вавилона» (1913 г.), «Подставка для корана мечети Баби-ханым в Самарканде» (1914 г.) и статья о выставке и лекции Фетисова «Архитектурные памятники эпохи Тимуридов в Самарканде» в Императорском обществе СПб. архитекторов (1914 г.) были опубликованы в журнале «Зодчий». Петр Павлович спроектировал здание дом Хренникова (1910-1913) в городе Екатеринослав. Дом спроектирован в стиле модерна с влиянием народной архитектуры. Во время Великой отечественной войне дом был сожжен, а позже реставрирован не совсем в формах проекта Фетисова. По всей вероятности, Петр Павлович представил проект дома Хренникова на V Всероссийском съезде зодчих в Москве в декабре 1913 г. В самом начале Первой мировой войны Фетисов стал добровольцем и был послан на службу на Украину. Несмотря на войну, Фетисов продолжал свою работу. В журнале «Зодчий» в 1914 и 1915 гг. опубликованы рисунки киевских памятников, а вышла и серия открыток по его рисункам украинских памятников. Фетисов спроектировал храм-памятник для павших смертью в войну на Братском кладбище в Киеве. Проект храма был разработан в неорусском стиле и стиле модерн. Первый камень положила императрица Мария Федоровна, мать императора Николая II, в 1916 году. Из-за войны и революции 1917 г., храм никогда не был законченным. В 1917 году Петр Павлович работал профессором и руководителем в Киевском археологическом институте и Киевской высшей художественной школе. В 1918 г. перешел на службу в Добровольческую армию Деникина. В 1919 году заболел малярией и ревматизмом, из-за чего был эвакуирован в Сербию. В начале 1920 оздоровился и вступил в контакт с ректором Технической высшей школы в Загребе. В апреле того же года начал работать ассистентом на Архитектурном отделе этой школы. Петр Павлович преподавал «Архитектурные формы древнего мира» и «Историю искусств древнего мира», и достиг степени доцента на Технической высшей школы. Его акварели архитектурных памятников Загреба были опубликованы в форме серии двенадцать открыток. Иностранцы в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев могли работать над архитектурным проектами, не могли получить лицензию строителя и архитектора, т.е. не могли поставить свою подпись на проектах. Это осложняет вопрос архитектурной деятельности Петра Павловича в Загребе. Источники «традиционно» атрибуируют Фетисову фасад Югославского банка на углу площади Елачича и Прашкой улицы, фасад здания компании «Народная лесная промышленность» на площади Мажуранича в ателье Фишер и фасад здания компании «Фабрика таннинов и паропила Нашице» на углу площади Марулича и улицы Вукатиновича в ателье Карнелутти. Петр Павлович Фетисов в Хорватии прожил только шесть лет. Он умер 5 ноября 1926 г. в Загребе и был похоронен на городском кладбище Мирогой. Могила не сохранилась.

Tijekom 19. stoljeća hrvatska je historiografija najvećim dijelom prošla proces razvoja u znanstvenu disciplinu. Zahvaljujući djelovanju Ivana Kukuljevića-Sakcinskog i njegovih nasljednika, historijska znanost u Hrvatskoj dobila je respektabilan status. Pritom valja imati na umu činjenicu da tijekom 19. stoljeća historija nije imala samo prosvjetiteljsku ulogu, već je služila i širenju nacionalne svijesti. Nepovoljne političke prilike uvjetovale su oslanjanje hrvatskih nacionalista na druge slavenske države, među kojima je najmoćnije bilo Rusko Carstvo, zbog čega je ruska povijest postala temom hrvatske historiografije. Zbog činjenice da je hrvatski jezik još prolazio fazu standardizacije i nepostojanja jedinstvenog obrazovnog sustava svaki je povjesničar adaptirao ruske pojmove, uključujući i imena vladara, na svoj način. Pritom je adaptacija, zbog nepostojanja standardiziranog sustava, često ovisila o habitusu pojedinog povjesničara, što je često uzrokovalo proturječja. Napredovanjem procesa standardizacije došlo je do određenog napretka, ali mnogi problemi vezani za transkripciju i transliteraciju ruskih riječi postoje i danas.