Search

В статье изложены некоторые особенности правового положения казаковстарообрядцев и раскольников на территории Кавказского линейного казачьего войска в конце XVIII в. — первой половине XIX в. Также рассматриваются особенности религиозной политики и законодательства на территории Российской империи в рассматриваемый период., The article describes some peculiarities of the legal status of the Cossacks — Old Believers and schismatics in the Caucasian Linear Cossack Army in the late 18th century and the fi rst half of the 19th century. The author studies the religious policy and legislation in the Russian Empire in the period under review., Научное мнение. Экономические, юридические и социологические науки, Выпуск 1 2019, Pages 37-40

В статье затронута проблема эволюции христианского художественного символа и его отражение в культурах стран западноевропейских и восточнославянских. Искусство книжной миниатюры эпохи Высокого Средневековья в своей основе опиралось на иконографию христианской византийской культуры. По отдельным изобразительным признакам, характерным для иллюстраций западноевропейских манускриптов и рукописей поздней кириллической традиции, можно обозначить общие черты, присущие христианскому искусству, отследить определенные многовековые трансформации христианского символа, найти элементы сходства в изобразительной практике. Мотивы ранней иконографии отчетливо прослеживаются в лицевых рукописях Городецко-Нижегородской изобразительной редакции лицевых списков Апокалипсиса. Эта редакция была сформирована старообрядческими книжниками, которые жили в городах Нижний Новгород, Городец и их окрестностях. В статье анализируются иконографические признаки этой редкой художественной редакции русского лицевого Толкового Апокалипсиса, сохранившей следы древней иконографии. Обозначение устойчивых иконографических признаков лицевых рукописей в рамках редакции и сопоставление их с изображениями ранних западных манускриптов позволяет провести некоторые параллели в развитии христианского искусства. Сравнительный анализ иконографии русских поздних и ранних западноевропейских лицевых списков памятника может подтвердить либо опровергнуть гипотезу о существовании единого протографа для обеих книжных традиций, которая была выдвинута еще в XIX в. первым исследователем лицевого Апокалипсиса Ф. И. Буслаевым. Статья носит описательный характер признаков и иконографических схем Городецко-Нижегородской редакции и сравнение их с ранними западноевропейскими изобразительными сюжетами. В задачи данной обзорной статьи не входит обширная и многогранная тема освещения путей и способов проникновения в позднее православное искусство элементов ранней западноевропейской иконографии. Здесь лишь намечены ключевые моменты исследования проблемы эволюции отдельных иконографических схем, мотивов и символов, их генезис и развитие в различных исторических условиях., This article touches on the evolution of Christian symbols in art and their reflection in West European and East Slavonic cultures. The art of manuscript miniatures in the High Middle Ages was based on the iconography of Byzantine Christian culture. Using various features typical of manuscript illustrations belonging to both the West European and late Cyrillic traditions, it is possible to outline the fundamental characteristics inherent in Christian art, follow the centuries-long transformation of Christian symbols, and to find similarities in iconographic practices. The motifs of early iconography can be clearly traced in illustrated manuscripts belonging to the Gorodets and Nizhny Novgorod tradition of apocalypses. This tradition was formed by Old Believer scribes who lived in Nizhny Novgorod, Gorodets, and their hinterlands. The article analyzes the iconographic features of this rare artistic tradition of illuminated Russian apocalypses which maintain the traces of ancient iconography. Designating constantly used iconographic features of illuminated manuscripts within this tradition and juxtaposing them with images from early Western manuscripts allows showing some parallels in the development of Christian art. A comparative analysis of the iconography of late Russian and early West European illustrated manuscripts can help to confirm or disprove the existence of a single protograph for both traditions, which was proposed as early as the 19th century by F. I. Buslaev, the first researcher on illuminated Russian apocalypses. The article describes features of the iconographic scheme of the Gorodets and Nizhny Novgorod tradition and compares them with early West European pictorial narratives. It does not, however, touch upon the wide and multifaceted theme of the means by which elements of early West European iconography made their way in late Orthodox art. Here, we only remark on the key moments of the evolution of the individual iconographic schemes, motifs, and symbols and their genesis and development in distinct historic conditions.

АНДРУСЕНКО Ярослав Сергеевич, магистрант 2-го курса, социально-гуманитарный институт, Южно-Уральский государственный университет (г. челябинск, Российская федерация). E-mail: yaroslav_andrusenko@mail.ru АНТИПИН Николай Александрович, канд. ист. наук, доцент кафедры отечественной и зарубежной истории, Южно-Уральский государственный университет (г. Челябинск, Российская федерация). E-mail: antipin87@mail.ru Ya. S. Andrusenko, yaroslav_andrusenko@mail.ru South Ural State University, Chelyabinsk, Russian Federation N. A. Antipin, antipin87@mail.ru South Ural State University, Chelyabinsk, Russian Federation История миссионерской деятельности в Оренбургской епархии имеет богатую историографическую традицию. Несмотря на активный интерес историков к архивным материалам Государственного архива Оренбургской области, до сих пор сохраняется перспектива ввода в научный оборот новых исторических источников. в статье рассматривается комплекс документов ГАОО, посвященных миссионерству среди старообрядцев и сектантов, проживавших в конце XIX — начале XX в. в Оренбургской епархии: статистические источники, делопроизводственные материалы церковных ведомств, деловая переписка. документы позволяют реконструировать практику миссионерской деятельности и ее трансформацию, вызванную указом «Об укреплении начал веротерпимости» 1905 г. делопроизводственная документация включает в себя разного рода отчеты, указы, прошения, переписки, рапорты и т. д. Наиболее информативными являются ежегодные епархиальные отчеты: в них концентрировалась информация о состоянии старообрядчества в регионе. деловая переписка светских и церковных ведомств свидетельствует о тесном взаимодействии. The history of missionary activity in the Orenburg diocese has a rich historiographical tradition. Despite the active interest of historians to the archival materials of the State archive of the Orenburg region, there is still the prospect of entering into scientific circulation of new historical sources. The article deals with a set of documents of SAOR devoted to missionary work among old believers and sectarians who lived in the late XIX — early XX century in the Orenburg diocese: statistical sources, office materials of church departments, business correspondence. The documents allow to reconstruct the practice of missionary activity and its transformation caused by the decree «On strengthening the principles of religious tolerance» of 1905. The office documentation includes various reports, decrees, petitions, correspondence, reports, etc. The most informative are the annual diocesan reports: they concentrated information about the state of the old believers in the region. Correspondence of secular and ecclesiastical departments indicates that closely.

This article examines the attempt by local secular and religious officials to establish the size of the Old Believer population in Eastern Siberia at the beginning of the twentieth century, and the resistance the Old Believers mounted in response. The research is based on unique documents housed in several regional state archives. The authors – well-known Irkutsk historians – focus on the actions taken by local officials following the Revolution of 1905 when the autocracy found it necessary to undertake social reform to survive. As part of the religious reform, local officials attempted to introduce church registry books into Old Believer communities in 1906 in order to monitor population size and to collect data on births, marriages, and deaths. The authors thoroughly analyze the Old Believers’ reasons for rejecting the introduction of these books as part of their everyday practice. Old Believer resistance was peaceful, yet stubborn, and, as the authors show, was in keeping with the traditional Old Believer principle that accommodation with the state constituted sinful behavior. The authors clearly demonstrate that in this confrontation with state authority, the Old Believers emerged the victors., В статье рассматриваются попытки местных светских и духовных властей Восточной Сибири установить контроль над численностью старообрядческого населения в начале XX в., а также сопротивление старообрядцев этим попыткам. Источниками для этого исследования послужили уникальные документы нескольких государственных региональных архивов. Основное внимание авторы – известные иркутские историки – уделили действиям местных властей Восточной Сибири после Русской революции 1905 г., когда российское самодержавие вынуждено было провести некоторые социальные реформы. Одной из таких реформ стало введение в 1906 г. метрических книг в старообрядческих общинах. Действия местных властей по введению метрических книг в старообрядческих общинах были направлены на установление контроля за численностью их членов, а также за рождаемостью и смертностью в этих общинах. Авторы обстоятельно анализирует причины отрицательного отношения старообрядцев к попыткам местных властей установить и зафиксировать в документах число членов общины, ввести в повседневную практику запись родившихся и умерших в метрические книги. Сопротивление старообрядцев местным властям носило исключительно мирный характер, но отличалось столь же исключительным упорством. Главной причиной упорного сопротивления старообрядцев авторы считают то, что в старообрядцы в начале XX в., как и в прежние времена, считали участие в подобном государственном мероприятии грехом. В результате, как считают авторы, в Восточной Сибири старообрядцы взяли верх в напряженном противостоянии с местной властью.

The article was submitted on 30.10.2018. Explaining the main quantitative characteristics of a particular socio-confessional group is necessary for understanding its place and role in society. Edinoverie joined converts from Old Belief to the official Orthodox Church by maintaining the pre-reform liturgical books and rituals whilst also being subordinated to Synodal bishops. The rules of edinoverie were formulated by the joint effort of Old Believers and Platon (Levshin), the metropolitan of Moscow: these were later approved by Emperor Paul I in a decree from 27 October 1880. In practice, however, contradictions appeared rather quickly as a result of the fact that edinoverie was a compromise between two sides that found it difficult to reconcile their differences. The Synodal Church regarded edinoverie as a missionary instrument for converting “schismatics”, while Old Believer organisations strove to receive legalisation and their own independent episcopal hierarchy. The evolution of the composition of parishioners in edinoverie churches took an unexpected turn: at the beginning of the twentieth century, going to edinoverie parishes for the sacraments became attractive to flocks officially counted within the ‘predominant Orthodox confession’. This became possible due to the support edinoverie received from the authorities and the state church: it was gradually becoming recognised as an independent variant of Russian Orthodoxy. In this article, the authors present the results of an analysis of nominative data from marriage registries created between 1901 and 1918 in the Holy Trinity Church of Yekaterinburg, the largest urban edinoverie centre in the Urals. Materials analysed in the paper demonstrate that confessional boundaries between edinoverie and official Orthodoxy in everyday life were becoming blurred, and not only for religious reasons. Выявление принципиальных качественных характеристик отдельной социоконфессиональной группы необходимо для понимания ее места и роли в обществе. Единоверие являлось формой присоединения старообрядцев к государственной православной церкви с сохранением богослужения по книгам и обрядам дореформенного образца, но с подчинением епископам синодальной церкви. Правила единоверия были сформулированы соединенными усилиями старообрядцев и митрополита Московского Платона (Левшина), утверждены императором Павлом I указом 27 октября 1800 г. На практике довольно быстро проявились противоречия, изначально присутствовавшие в единоверии как компромиссе между труднопримиримыми сторонами – синодальной церковью, видевшей в нем миссионерский инструмент для обращения «раскольников», и старообрядческими организациями, стремившимися получить легальный статус с самостоятельной иерархией. Изменение состава прихожан в единоверческих общинах происходило неожиданным образом – в начале XX в. обращение за исполнением таинств в единоверческий приход стало привлекательным для паствы, причисленной к «господствующему православному исповеданию». Этому способствовала эволюция в отношении единоверия со стороны властей, государственной церкви и ее прихожан: направление получало все больше признания в качестве самостоятельного варианта российского православия. Увеличивавшееся присутствие православных среди венчавшихся в единоверческой церкви кардинальным образом меняло состав и облик прихода. В статье представлены результаты анализа метрических записей о браках в 1901–1918 гг. в Свято-Троицкой церкви Екатеринбурга – крупнейшем единоверческом городском центре на Урале. Приведенные материалы свидетельствуют о постепенном размывании конфессиональных границ между официальным православием и единоверием в повседневной жизни, обусловленном комплексом причин не всегда церковно-религиозного свойства. Работа выполнена при поддержке РНФ, проект 16–18–10105 «Этнорелигиозная и демографическая динамика в горной Евразии в конце XIX – начале XX в. на примере Урала и Скандинавии».

В статье рассматривается ход дискуссии о старообрядчестве и единове- рии в VI отделе Предсоборного присутствия в 1906 г. Представлены проек- ты, направленные на сближение единоверия и Православной российской церкви, описаны суждения отдела о необходимости разрешения вопросов поставления единоверческого епископа, снятия клятв на старые обряды; раскрыта позиция свящ. Симеона Шлеёва в отношении миссионерского значения единоверия. Дискуссия отдела показала, что Русская церковь не была готова к примирению со всем старообрядческим миром, однако это обсуждение стало новым этапом развития единоверия в России и опреде- лило повестку дня предстоящего Поместного собора по старообрядческому вопросу., The article outlines the discussion on Old Belief and Edinoverie (uniated part of Old Belief and Russian Church created in 1800) in the VI Department of the Pre- Conciliar Presence in 1906. The projects aimed at drawing together the Edinoverie and the Russian Church are presented. The author describes the Department’s judgments on the urgent need of resolving the issues related to appointing a bishop for Edinoverie parishes and to the opportunity of reversing the curses on the Old Rite. Priest Simeon Shleyev’s position on the missionary significance of Edinoverie is also introduced. As the debates within the Department demonstrated, the Russian Church was not ready to reconcile with the entire Old Believers’ world. However, this discussion marked a new stage in the development of Edinoverie in Russia and determined the agenda of the forthcoming All-Russian Council of the Orthodox Russian Church on the Old Believer issue., №27 (2018)

This paper discusses the impact of regional and local migration on the Yekaterinburg Old Believer community with reference to Beglopopovtsy (or Chasovennye from the 1840s) between the 18th and early 20th centuries. The analysis of numbers and class composition carried out with reference to censuses and materials reflecting the population’s natural migration shows that the Old Believer community grew gradually though unevenly. During the 3rd census (Rus. ревизия) of the early 1760s, there were about one thousand Old Believers (one third of the population of Yekaterinburg). During the period of toleration between the 1780s and 1820s, the Assumption and St Nicholas Chapels were formed, and by the end of Alexander I’s reign, there were almost 1500 Old Believers most of whom were either merchants or petty bourgeois. The communities shrank due to the inculcation of Old Belief in the 1830s–1850s, leading to the number of Old Believers decreasing to only some percent. Later on, the number of the urban Old Believers grew again due to the migration of peasants during the post-reform time. The latter influenced the class composition of the parish, especially among youth with peasants making up the majority of them in the early 20th century. Most Old Believers owned accommodation which was a beneficial factor for the adaptation of the new members of the community who had no houses of their own. The cartographic visualisation of the religious landscape connected with the history of the urban Old Believer communities of the Beglopopovtsy (Chasovennye) helps localise them in the space of Yekaterinburg between the 18th and early 20th centuries and reveal the independence of the community with its two chapels, the structure of the parish and the clergy, its preference for same-religion marriages, and its own cemetery., В статье рассматривается влияние межрегиональных и локальных миграций на эволюцию городской старообрядческой общины на примере беглопоповского (с 1840-х гг. — часовенного) согласия Екатеринбурга в XVIII — начала XX в. Анализ численности и сословного состава по ревизиям, переписям и материалам учета естественного движения населения показывает последовательный, но неравномерный рост численности старообрядческого городского сообщества. Во время 3-й ревизии начала 1760-х гг. старообрядцев значилось около 1 тыс. человек (треть населения Екатеринбурга). В период веротерпимой политики 1780–1820-х гг. сформировались приходы Успенской и Никольской часовен и к концу царствования Александра I в городе насчитывалось почти 1,5 тыс. староверов, большинство которых было записано в купеческое и мещанское сословия. Численность общин снизилась из-за «насаждения» единоверия в 1830–1850-е гг. и доля старообрядцев среди городского населения уменьшилась до нескольких процентов. Впоследствии количественный состав городского старообрядческого общества восстановился на фоне миграции крестьян в пореформенное время. Последнее обстоятельство повлияло на сословный состав прихожан, особенно молодежи, среди которой в нач. XX в. преобладали крестьяне. Наличие домовладений у большинства старообрядцев являлось благоприятным фактором для адаптации новых членов общины, не имевших собственного жилья. Картографирование элементов религиозного ландшафта, связанного с историей городских общин староверов беглопоповского (часовенного) согласия позволило локализовать их в пространстве Екатеринбурга XVIII – начала XX в. и выявить обособленность, связанную с устройством двух храмов (часовен), содержанием причта, предпочтениями внутриконфессиональных браков, наличием отдельного кладбища.

Рассматриваемый в данной статье исторический период является одним из важных периодов экономического, политического и духовного развития Российского государства. Оренбургский край на этом этапе представлял собой поликонфессиональный регион, где, несмотря на ведущую роль Русской православной церкви, распространение получили конфессии как нехристианского, так и христианского направления, в том числе разнообразные старообрядческие согласия и сектантство. В связи с этим особую актуальность приобрела противораскольническая миссионерская деятельность официального православия, направленная одновременно на староверов и сектантов. Архивные документы, находящиеся в фондах федеральных и региональных архивов, составляют основу исследования этой проблемы. В статье представлен обзор неопубликованных источников и их источниковедческий анализ. Приводятся такие группы архивных источников, как статистические материалы, делопроизводственные источники, среди которых особое место занимают губернаторские и епархиальные отчеты, документы личного происхождения, законодательные материалы. Среди указанных групп источников наибольшую ценность представляют делопроизводственные материалы гражданского и духовного ведомств. Проведенный обзор позволяет сделать вывод о разнообразии видов архивных документов и их различных информативных возможностях. Представленная классификация не является окончательной и может быть дополнена., The historical period considered in this paper is one of the important periods for the economic, political and spiritual development of the Russian state. The Orenburg Region at this stage was a multi-confessional region, where, despite the leading role of the Russian Orthodox Church, both non-Christian and Christian denominations, including a variety of old believers’ consent and sectarianism, were spread. In this regard, the anti-sectarian missionary activity of the official Orthodoxy aimed at both the old believers and sectarians became particularly relevant. Archival documents in the collections of Federal and regional archives form the basis of this problem study. The paper presents an overview of unpublished sources and their source analysis. The author analyses such groups of archival sources as statistical materials, records of management sources, among which a special place is occupied by the Governor’s and diocesan reports, documents of personal origin, legislative materials. Among these groups of sources, the most valuable ones are records of civil and spiritual departments. The review allows to conclude about the variety of types of archival documents and their various informative features. The presented classification is not final and can be supplemented.

Русское старообрядчество является одним из ярчайших явлений русской традиционной культуры и потому стало объектом многочисленных исследований. Однако достаточно мало русскоязычных исследований посвящено феномену эмигрантского староверия — уникального примера адаптации исконно русской культуры к условиям совершенно чуждого культурного пространства. Сегодняшние старообрядцы Аляски являют собой пример приспособления традиционных духовных принципов, в хранении которых и заключается сущность старообрядчества, к условиям пребывания в центре мировой глобализации, вестернизации, научно-технического прогресса и постиндустриализма. Старообрядческий опыт неагрессивного сопротивления миропорядку, затирающему любые этнические, культурные и конфессиональные разграничения, чрезвычайно важен при прочерчивании русского цивилизационного пути в современных условиях. Задачей данного исследования является комплексное исследование мировоззрения, менталитета, образа жизни старообрядцев Аляски., Russian Old Belief is one of the most striking phenomena of Russian traditional culture, and in this regard is the object of numerous studies. However, only a few Russian-language studies are devoted to the phenomenon of immigrant Old Believers — a unique example of the adaptation of truly Russian culture to the conditions of an entirely alien cultural space. Today’s Old Believers of Alaska are an example of the adaptation of traditional spiritual principles, the preservation of which is essential to the Old Believers’ culture, to the conditions of being at the center of globalization, Westernization, scientific and technological progress and post-industrialism. The Old Believers’ experience of nonaggressive resistance to the world order, wiping out any ethnic, cultural and confessional distinctions, is extremely important when drawing the Russian civilizational path in modern conditions. The task of this research is a comprehensive study of the worldview, mentality, and lifestyle of Alaskan Old Believers.

В статье анализируются взгляды известного религиоведа и публициста А. С. Пругавина на старообрядчество на Европейском Севере России (Олонецкая, Вологодская и Архангельская губернии) на рубеже XIX-XX вв. Исследователь изучал, в том числе, отношения старообрядцев с окружающим миром, в частности, взаимодействие с местной государственной властью. Работы А. С. Пругавина отражают стремление публициста понять старообрядцев, дать им оценку не только с точки зрения угрозы, но и с точки зрения пользы, которую данная религиозная группа могла бы принести для государства. Публицист подчёркивал в своих работах, что из-за двойственности политики государства старообрядцы исключались из правового поля, а обыватели враждебно настраивались относительно данной группы верующих. Сам А. С. Пругавин считал старообрядцев не просто значимой часть русского народа, а той силой, которая сконцентрировала в себе механизм развития духовных и интеллектуальных сил для русского обществ., The article analyzes the views of the famous religious trends researcher and publicist A. S. Prugavin on the Old Believers in the European North of Russia (Olonets, Vologda and Arkhangelsk provinces) at the turn of the XIX-XX centuries. The researcher studied, including the Old Believers’ relationship with the outside world, cooperation with the local government in particular. Research works of A. Prugavin reflect the desire to understand Old Believers, to evaluate them not only in terms of threats, but also in terms of the benefits that this religious group could bring to the state. The publicist emphasized that the Old Believers were excluded by the authorities from the legal field due to the duality of state policy. The townsfolk were also opposed to this group of believers. A. S. Prugavin considered Old Believers to be not just a significant part of the Russian people. Old Believers was a power that concentrated in itself the mechanism for the development of spiritual and intellectual forces for Russian societies.

Поступила в редакцию 24.05.2017. Принята к печати 30.01.2018. Submitted on 24 May, 2017. Accepted on 30 January, 2018. В статье рассматривается влияние межрегиональных и локальных миграций на эволюцию городской старообрядческой общины на примере беглопоповского (с 1840-х гг. — часовенного) согласия Екатеринбурга в XVIII — начала XX в. Анализ численности и сословного состава по ревизиям, переписям и материалам учета естественного движения населения показывает последовательный, но неравномерный рост численности старообрядческого городского сообщества. Во время 3-й ревизии начала 1760-х гг. старообрядцев значилось около 1 тыс. человек (треть населения Екатеринбурга). В период веротерпимой политики 1780–1820-х гг. сформировались приходы Успенской и Н икольской часовен и к концу царствования Александра I в городе насчитывалось почти 1,5 тыс. староверов, большинство которых было записано в купеческое и мещанское сословия. Численность общин снизилась из-за «насаждения» единоверия в 1830–1850-е гг. и доля старообрядцев среди городского населения уменьшилась до нескольких процентов. Впоследствии количественный состав городского старообрядческого общества восстановился на фоне миграции крестьян в пореформенное время. Последнее обстоятельство повлияло на сословный состав прихожан, особенно молодежи, среди которой в нач. XX в. преобладали крестьяне. Наличие домовладений у большинства старообрядцев являлось благоприятным фактором для адаптации новых членов общины, не имевших собственного жилья. Картографирование элементов религиозного ландшафта, связанного с историей городских общин староверов беглопоповского (часовенного) согласия позволило локализовать их в пространстве Екатеринбурга XVIII – начала XX в. и выявить обособленность, связанную с устройством двух храмов (часовен), содержанием причта, предпочтениями внутриконфессиональных браков, наличием отдельного кладбища. This paper discusses the impact of regional and local migration on the Yekaterinburg Old Believer community with reference to Beglopopovtsy (or Chasovennye from the 1840s) between the 18th and early 20th centuries. The analysis of numbers and class composition carried out with reference to censuses and materials reflecting the population’s natural migration shows that the Old Believer community grew gradually though unevenly. During the 3rd census (Rus. ревизия) of the early 1760s, there were about one thousand Old Believers (one third of the population of Yekaterinburg). During the period of toleration between the 1780s and 1820s, the Assumption and St Nicholas Chapels were formed, and by the end of Alexander I’s reign, there were almost 1500 Old Believers most of whom were either merchants or petty bourgeois. The communities shrank due to the inculcation of Old Belief in the 1830s–1850s, leading to the number of Old Believers decreasing to only some percent. Later on, the number of the urban Old Believers grew again due to the migration of peasants during the post-reform time. The latter influenced the class composition of the parish, especially among youth with peasants making up the majority of them in the early 20th century. Most Old Believers owned accommodation which was a beneficial factor for the adaptation of the new members of the community who had no houses of their own. The cartographic visualisation of the religious landscape connected with the history of the urban Old Believer communities of the Beglopopovtsy (Chasovennye) helps localise them in the space of Yekaterinburg between the 18th and early 20th centuries and reveal the independence of the community with its two chapels, the structure of the parish and the clergy, its preference for same-religion marriages, and its own cemetery. Работа выполнена частично при финансовой поддержке РФФИ, грант № 15-06-08541 «Религиозное разнообразие евразийского города: статистический и картографический анализ (на примере Екатеринбурга в конце XIX — начале XXI в.)» (анализ статистики, подготовка карт) и за счет РНФ, проект 16-18-10105 «Этно-религиозная и демографическая динамика в горной Евразии в конце XIX — начале XX в. на примере Урала и Скандинавии» (анализ данных метрических книг). The work is partly sponsored by the Russian Foundation for Basic Research, Grant 15-06-08541 “The Religious Diversity of a Eurasian City: Statistical and Cartographic Analysis (with Reference to Yekaterinburg in the Late 19th — Early 21st Centuries)” (Statistical analysis of 18th — 19th centuries data about population, cartographic visualisation), and the Russian Science Foundation, Grant 16-18-10105 “Ethno-religious and Demographic Dynamics in Mountainous Eurasia around 1900. A Comparison of the Urals and Scandinavia” (1907–1918 church books analysis).

Андрусенко Ярослав Сергеевич, магистрант 1-го курса, социально-гуманитарный институт, Южно-Уральский государственный университет (г. Челябинск). E-mail: yaroslav_andrusenko@mail.ru Антипин Николай Александрович, канд. ист. наук, доцент кафедры отечественной и зарубежной истории Южно-Уральский государственный университет (г. Челябинск). E-mail: antipin87@mail.ru Y. S. Andrusenko, yaroslav_andrusenko@mail.ru N. A. Antipin, antipin87@mail.ru South Ural State University, Chelyabinsk, Russian Federation В статье описано изменение политики государства и РПЦ по отношению к Старообрядческой церкви вследствие указа «Об укреплении начал веротерпимости», а также последствия этого указа, как для РПЦ, так и для русского старообрядчества. Описаны условия и методы миссионерской деятельности РПЦ, представлен административный аппарат православных миссионеров в Оренбургской епархии. Хронологические рамки статьи обусловлены изданием указа «Об укреплении начал веротерпимости» 17 апреля 1905 г., в качестве верхней границы выделен созыв V миссионерского съезда в июле — августе 1917 г. В данной статье произведена попытка осветить эволюцию миссионерской деятельности РПЦ, описав ее методы в 1905—1917 гг., подвести итоги развития миссионерской деятельности по отношению к старообрядчеству в России. Произведена попытка охарактеризовать реакцию Старообрядческой церкви на из- менение политики государства и Русской православной церкви по отношению к религии в указанный период на основе материалов «Оренбургских епархиальных ведомостей». In article change of policy of the state and ROC in relation to Old Belief church owing to the decree «About Strengthening of the Beginnings of Toleration» and also a consequence of this decree, both for ROC, and for the Russian Old Belief is described. Conditions and methods of missionary activity of ROC are described, the administrative facilities of orthodox missionaries in the Orenburg diocese are presented. A chronological framework of article is caused by the publication of the decree «About Strengthening of the Beginnings of Toleration» on April 17, 1905, as the upper bound convocation of the V missionary congress in July — August, 1917 is allocated. In this article the attempt to light evolution of missionary activity of ROC is made, having described her methods in 1905—1917, to sum up the results of development of missionary activity in relation to Old Belief in Russia. The attempt to characterize reaction of Old Belief church to change of policy of the state and Russian Orthodox Church in relation to religion during the specified period on the basis of materials of «The Orenburg diocesan sheets» is made.

В статье рассматривается роль старообрядцев в восстании под руководством Емельяна Ивановича Пугачева на яике. Дореволюционные историки не занимались специально исследованием данного вопроса. советская историография была посвящена изучению причин, хода военных действий, локализации основных центров сторонников «Петра III», последствий, социального состава участников движения, документов ставки Е. И. Пугачева. В то же время вопрос о религиозной принадлежности восставших оставался за рамками научных исследований. Впервые особое внимание этой проблеме было уделено в конце 1950-х гг. тем не менее, даже с появлением специальных работ, прежде всего И. З. Кадсона, ситуация практически не изменилась. многие авторы и по сей день не затрагивают данную тему, в первую очередь это относится к обобщающим работам. Исследователи не придавали большого значения роли старообрядцев в событиях 1773–1775 годов. Единственным исключением был В. г. Карцов, который даже преувеличивал роль старообрядцев в восстании под предводительством Е. И. Пугачева. на основе опубликованных и неопубликованных источников, в том числе и впервые введенных в научный оборот, автор данной статьи пришел к выводу, о неправомерности преуменьшения или вовсе игнорирования роли старообрядцев в восстании под руководством Е. И. Пугачева на яике. Источники свидетельствуют о том, что местные и центральные власти были осведомлены о широком распространении среди казаков и духовенства старообрядчества. также было известно о тесных контактах населения яицкого войска со старообрядческими Иргизскими монастырями. осведомленность властей подтверждается и широко известным розыском гавриила Романовича Державина в саратовской губернии среди местных старообрядцев. После подавления восстания в войске не было специального розыска среди староверов. А для успокоения населения в сентенции от 10 января 1775 г. было объявлено, что староверы не подозреваются более в участии в восстании. Правительство стремилось как можно быстрее закончить следствие и вернуть войско в боеспособное состояние., The article examines a role of the old believers in the rebellion led by yemelyan Ivanovich Pugachev in yaik. Pre-revolutionary historians did not specifically investigate this issue. Soviet historiography was devoted to the study of the causes, course of military operations, localization of the main centers of the supporters of «Peter III», as well as consequences, social composition of the revolted and documents of the Pugachev’s headquarters. at the same time, the question of the religious affiliation of the insurgents remained beyond the scope of scientific research. It was in the late 1950’s when this issue was considered for the first time. Nevertheless, the situation had not changed that much even after some special works such as the research of I. Z. kadson began to appeare. many researches still do not touch upon the topic; first of all, this refers to synthesis works. researchers did not pay much attention to the role of the old believers in the events of 1773–1775. The only exception was V. g. kartsov, who even exaggerated their role in the uprising led by yemelyan Pugachev. having studied both published and unpublished sources, including those firstly introduced into the scientific circulation, the author concludes that it would be wrong to reduce or completely ignore the role of the old believers in the Pugachev’s rebellion. The sources indicate that local and central authorities were well aware of wide dissemination of the old belief among cossacks and clergy. and close contacts of the yaik troop with the old believers’ Irgiz monasteries were also known. The awareness of authorities is reflected in the well-known investigation performed among local old believers of the Saratov province by gavriil romanovich Derzhavin . after the rebellion was crushed no special trial among the old believers took place. and to calm the population the Edict of January 10, 1775 announced that the old believers were not any more suspected of being involved in the uprising. The government aspired to finish the investigation as soon as possible and return the troop to a battle-ready state.

This article examines the way in which the Russian Orthodox Church used ceremonies between 1900 and 1913 to show unity with edinoverie, a century-old uniate movement for Old Believer converts. Edinoverie was a compromise movement that allowed these converts to keep their rituals in exchange for loyalty to the Orthodox hierarchy. The early twentieth-century ceremonies were spectacles which aimed to convince the edinovercy' that they were fully part of the Orthodox Church, to reduce tension and criticism, and defend the Church’s authority. However, Old Believers, secular journalists, and yedinoverie separatists appropriated the ceremonies to serve their own goals. In particular, the alternative vision of an autonomous and inviolable edinoverie offered by the separatists led to infighting during the ceremonies, disrupting any sense of unity. As a result, the ceremonies failed and edinoverie separatism remained strong until at least 1918. These ceremonies considered within this article include the centenary of edinoverie’s existence in 1900 in several cities, the opening of edinoverie congresses between 1905 and 1912, the canonisation of Anna of Kashin in 1909, and the visit of the Patriarch of Antioch to Russia in 1913. This article is principally based on descriptions of ceremonies found in a variety of articles and books from both edinovercy' and Orthodox believers. Old Believer and secular journals have also been examined to find interpretations of the ceremonies that were opposed to the messages that the Church intended to spread through the ceremonies. Some archival evidence has also been considered. The article employs semiotic analysis of the ceremonies in order to demonstrate their explicit and implicit messages. It also conceptualises the ceremonies as stages where the Church’s authority was confirmed through collective rituals. However, it also notes that these stages offered rival groups the opportunity to resist this demonstration of power, challenge the legitimacy of the Holy Synod, and appropriate the performances for their own ideological aims. In doing so, the article adapts recent insights from ritual studies to innovate the historiography surrounding edinoverie and provide a different perspective on the fate of religious compromise movements at the dawn of the twentieth century., В статье рассматривается, каким образом Русская православная церковь использовала церемонии 1900‒1913 гг., чтобы продемонстрировать единство с единоверием (к тому времени столетним движением, ориентированным на единение обращенных старообрядцев с официальным православием). Единоверие было компромиссным движением, которое позволяло обращенным староверам сохранять свои обряды в обмен на лояльность к православной иерархии. Церемонии начала XX в. представляли собой действа, целью которых было убедить единоверцев, что они являются полноценной частью православной церкви, уменьшить напряженность взаимоотношений и критику с их стороны, а также укрепить власть церкви. В то же время старообрядцы, светские журналисты и единоверческие «сепаратисты» пытались использовать церемонии в своих целях. Однако альтернативное видение автономного и неприкосновенного единоверия, предлагавшееся «сепаратистами», вело к распрям во время церемоний и подрывало пафос единства. В результате церемонии не выполнили свою задачу, и единоверческий «сепаратизм» оставался в силе по меньшей мере до 1918 г. Рассматриваемые в статье церемонии включали празднование столетнего юбилея единоверия в 1900 г. в нескольких городах, открытие единоверческих съездов в 1905‒1912 гг., канонизацию Анны Кашинской в 1909 г. и визит Антиохийского патриарха в Россию в 1913 г. Источниковедческой основой послужили: описание церемоний, опубликованные как единоверцами, так и православными; старообрядческие и светские журналы оппозиционного характера, а также архивные материалы. В статье проводится семиотический анализ церемоний с целью демонстрации их эксплицитного и имплицитного обращений. Церемонии рассматриваются как «сцены», на которых через общественные ритуалы утверждалась власть церкви. Церемонии в то же время предоставляли возможность соперничавшим группам противостоять этой демонстрации власти, бросать вызов легитимности Святейшего синода и использовать описанные события в собственных идеологических целях. В статье используются современные концепции изучения ритуалов с целью дополнить историографию проблемы и взглянуть в другом контексте на возможности достижения религиозного компромисса в начале XX в.

The article looks at the question of minimizing economic risks in communities of Old Believer pilgrims. The research is bound to refine the dependence between interpretations of the eschatological concept of “hermitage” and the confessional and economic strategies and practices chosen by the religious group. These aspects in history of Old Belief are revealed in materials of criminal proceedings, polemic writings by pilgrims, and field studies of social and anthropological nature.

Referencing extensive archival materials gathered in the Russian State Historical Archive and the archives of the Ural Region, the author studies mechanisms of enforcement employed by the state and the established church during the spread of common faith among Old Believers between the 1820s–1850s. Religious persecution affected all the social strata of Old Believers. The policy carried out by the authorities included a variety of measures of oppression. Apart from established legal measures and trials, a system of secret resolutions and recordkeeping existed which meant Old Believers were persecuted extrajudicially. The policy at the time was determined by precedents, and many cases were considered in Ministries, the Synod, and Imperial Chancellery. The author also focuses on the means the Old Believers used to oppose oppression and preserve their beliefs (escapes, temporary conversion to common faith, etc.)., На обширном архивном материале, извлеченном из Российского государственного исторического архива и архивов Уральского региона, рассматриваются механизмы принуждения, использовавшиеся государством и официальной церковью при распространении единоверия среди староверов в 1820–1850-е гг. Преследования затронули все социальные слои старообрядчества и касались разных сторон их жизни. Репрессивная политика властей отличалась комплексным подходом. Наряду с обычным законодательством и делопроизводством существовала система тайных постановлений и тайного делопроизводства, что оборачивалось преследованием староверов внесудебным порядком.Политика зачастую носила прецедентный характер, многие дела рассматривались особо и часто решались на уровне министерств, Синода и императорской канцелярии. Подробно рассматриваются также основные способы, использовавшиеся старообрядцами для противостояния давлению властей и сохранению своего вероучения (побеги, временные переходы в единоверие и т. п.).

В статье впервые анализируется сложный процесс создания и становления Кавказской епархии Русской православной церкви в первой половине XIX в. Источниковую базу статьи составили ранее неизвестные документы Государственного архива Ставропольского края и материалы церковной периодической печати. Рассматриваются многообразные факторы, которые осложняли деятельность Русской православной церкви на Северном Кавказе. Наиболее значимыми из этих факторов были: Кавказская война, большое число старообрядцев среди донских и терских казаков, специфические религиозные практики, которые были выработаны в среде донского и терского казачества, традиции казачьего самоуправления, острая нехватка священников, тяжелое материальное положение священнослужителей, постоянная угроза их собственной жизни и свободе, а также членов их семей. Экономические, социальные, политические и военные условия жизни на Северном Кавказе неизбежно порождали сложности и конфликты во взаимоотношениях между священнослужителями Русской православной церкви и казаками, которые являлись их прихожанами. Казачьи власти, осознавая преимущества положения казаков как защитников интересов Российской империи на ее южных рубежах, выстраивали отношения с Русской православной церковью в соответствии со своими собственными традициями и интересами. Когда же в церковной жизни возникали конфликтные ситуации, имперские военные власти обычно поддерживали казачью сторону, и такая их позиция диктовалась условиями затяжной Кавказской войны. Благодаря созданию Кавказской епархии в 1843 г. и активной деятельности ее первого епископа Иеремии (Соловьева) (1799 – 1884), а также всего епархиального управления, удалось преодолеть многие сложности и в целом наладить церковную жизнь в казачьих станицах. Однако казачьи религиозные традиции, выработанные в XVII–XVIII вв., и особенности взаимоотношений между церковными приходами и органами казачьего самоуправления на Северном Кавказе оказались исключительно живучими., The article offers the first analysis of the arduous process of establishment and formation which the Caucasus Eparchy of the Russian Orthodox Church had to go through in the first half of the 19th century. The sources used were previously unknown documents from the State Archive of the Stavropol Krai and clerical periodicals. The author considers various factors which made the activities of the Russian Orthodox Church in the North Caucasus more complicated. The most significant ones were: the Caucasian war, a high proportion of Old Believers among Terek and Don Cossacks with their specific religious practices, the traditions of Cossack self-government, an acute shortage of priests, their poor living conditions, and constant risks for their and their families’ lives and freedom. The economic, social, political, and military situation in the North Caucasus inevitably caused tensions and conflicts in the relationships between the Orthodox clergy and their Cossack congregation. The local Cossack authorities who recognized the Cossacks as the defenders of interests of the Russian Empire on its southern borders were building relationships with the Russian Orthodox Church according to their own traditions and interests. Whenever conflicts with the Church arose, the imperial military authorities took the Cossacks’ side, which was attributable to the long Caucasian War. Thanks to the Caucasus Eparchy which was formed in 1843 and the intense activity of its first Diocesan Bishop Jeremyiah (Solovyov) (1799 – 1884) and of the entire Eparchial administration, the numerous problems were overcome and, in general, the religious life in Cossack villages was regulated. However, the Cossack religious traditions dating back to the 17th and 18th centuries, particularly, the relationships between the church parishes and Cossack self-government bodies in the North Caucasus proved extremely tenacious and strong.

This article considers whether ‘confessionalization’ can be used to understand and conceptualise the period of edinoverie reforms between 1905 and 1918. Edinoverie was a missionary movement founded in 1800 by Metropolitan Platon (Levshin) that allowed converts from Old Belief to maintain their old rituals in exchange for their loyalty to the Church. The concept of confessionalization was developed by Wolfgang Reinhard and Heinz Schilling in the 1980s to explain religious and social developments in the history of the German Reformation and how these structural processes laid the foundations for the evolution of the absolutist state. The concept puts forward the hypothesis that the religious competition in the aftermath of Luther and Calvin led to the development of strongly delineated confessions and confessional identities, which were propounded and enforced by ever-more comprehensive church administrative organs. The increased level of authority that these administrative bodies gave to church elites allowed for heightened surveillance of behavior and the disciplining of deviancy. The German princes were inherently interested in this process: this frequently led to integration between churches and states, which in turn developed the administrative reach of governments. While the concept is not unproblematic, it has become a cornerstone of historiographical research about the Reformation in both Germany and other European countries: some historians have also applied it to Russia. This article considers the parallels with between confessionalization in Reformation Germany and the programme of edinoverie reforms launched by Father Simeon Shleev after 1905. It argues that, while edinoverie’s peculiarities make it necessary to be cautious when applying confessionalization to this case, conceptualizing edinoverie’s history in the early twentieth century as confessionalization offers numerous benefits to historians., Рассматривается вопрос о том, может ли термин «конфессионализация» использоваться для понимания и концептуализации периода реформ единоверия (1905–1918). Концепция конфессионализации была разработана Вольфгангом Райнхардом и Хайнцем Шиллингом в 1980-е гг. для описания процессов религиозного и общественного развития в истории Германии периода Реформации. Кроме того, ученых интересовал вопрос о том, как эти структурные процессы заложили основу для эволюции абсолютистского государства. В рамках данной концепции выдвигается гипотеза, что религиозная конкуренция после Лютера и Кальвина вела к развитию строгого разграничения между конфессиями и конфессиональными идентичностями, которые выдвигались и поддерживались набиравшей силу церковной администрацией. Возросшие полномочия власти, предоставленные этими административными структурами церковным элитам, позволили усилить надзор за поведением верующих и пресечением отклонений, в чем была заинтересована светская власть. Это вело к интеграции между церквями и государствами, результатом чего стало развитие административных возможностей локальных правительств. Приведенная концепция стала краеугольным камнем историографии Реформации в Германии и других европейских странах. В ряде случаев рассматривается ее применение в связи с историей России. Автор анализирует параллели между конфессионализацией в Германии периода Реформации и программой реформы единоверия, начатой о. Симеоном Шлеевым после 1905 г. По выводам автора, хотя использование этой концепции в отношении истории единоверия начала XX в. открывает новые возможности для историков, применять ее к этим процессам следует с осторожностью, принимая во внимание особенности единоверия.

The article considers the initial process of Old Belief dissemination on the territory of the Yaik Cossack Troop. Special attention is paid to the emergence of the Yaik Troop as the historiography of this issue directly affected the hypothesis that Old Belief came to the Yaik from the Don. On the basis of a wide range of sources the author confirms the original date (proposed A. B. Karpov) and the way the penetration of the first preachers of Old Belief to the Yaik. This casts doubt on the fact that the Don Troop had a direct influence on the process on the Yaik, and also allows one to include the territory of the Cossacks in the Southern Urals into one of the earliest centres of Old Belief. Based on the comparison of the two armies, the author considers the reasons for Yaik Cossacks’ not participating in the disturbances in the Don Region between 1688 and 1689. The disposition of the Yaik Cossack Troop on the outskirts of the state, and their relations with secular and church authorities largely influenced the formation of the distinctive features of Old Belief in the region. Unlike in the Don Troop, here fugitive priests were taken to the local churches. This lay the foundation for liturgical practices based on old books and rituals which existed in Russian Orthodox churches for more than a century and a half., В статье рассматривается начало процесса распространения староверия на территории Яицкого казачьего войска. Отдельное внимание уделено зарождению Яицкого войска, так как историография данного вопроса непосредственно повлияла на складывание гипотезы о «занесении» старообрядчества на Яик с Дона. На основе широкого круга источников была подтверждена первоначальная дата (предложенная А. Б. Карповым) и путь проникновения первых проповедников староверия на Яик, что ставит под сомнение тезис о непосредственном влиянии Донского войска на данный процесс на Яике, а также позволяет отнести территорию проживания казаков на Южном Урале к одному из ранних старообрядческих центров. На основе сравнения обоих войск рассмотрены причины неучастия яицких казаков в волнениях на Дону в 1688–1689 гг. Расположение Яицкого казачьего войска на окраинах государства, характер отношений со светскими и церковными властями во многом повлияли на формирование специфических черт староверия в данном регионе. В отличие от Донского войска, здесь беглые священники были приняты в местные храмы. Тем самым было положено начало практике служения в православных церквях по старым книгам и обрядам, просуществовавшей более чем полтора века.

This article is devoted to the study of the Archives and library of rare books and manuscripts of the Archdiocese of Moscow and all Russia of Russian Orthodox old believers’ Church as the place of preserving the historical memory of the subjects of their own history. The author emphasizes the importance of studying this topic in the context of modern Russian history, when many researchers are self conscious on the subject of the study of old methods, common in Soviet times. The main conclusion that the author makes, is that in the age of new technologies to old believers, it is necessary to develop mechanisms for the preservation of historical memory. Данная статья посвящена изучению Архива и библиотеки редких книг и рукописей Митрополии Московской и всея Руси РПСЦ как месту сохранения исторической памяти субъектов собственной истории. Автор подчеркивает важность изучения этой темы в контексте современной истории России, когда многие исследователи рефлексируют на тему изучения старообрядчества методами, распространенными в советское время. Главный вывод, который делает автор, заключается в том, что в век новых технологий старообрядчеству необходимо развивать механизмы сохранения исторической памяти.

Статья поступила в редакцию 20.03.2016 г. Received 20 March 2016. В статье рассматривается начало процесса распространения староверия на территории Яицкого казачьего войска. Отдельное внимание уделено зарождению Яицкого войска, так как историография данного вопроса непосредственно повлияла на складывание гипотезы о «занесении» старообрядчества на Яик с Дона. На основе широкого круга источников была подтверждена первоначальная дата (предложенная А. Б. Карповым) и путь проникновения первых проповедников староверия на Яик, что ставит под сомнение тезис о непосредственном влиянии Донского войска на данный процесс на Яике, а также позволяет отнести территорию проживания казаков на Южном Урале к одному из ранних старообрядческих центров. На основе сравнения обоих войск рассмотрены причины неучастия яицких казаков в волнениях на Дону в 1688–1689 гг. Расположение Яицкого казачьего войска на окраинах государства, характер отношений со светскими и церковными властями во многом повлияли на формирование специфических черт староверия в данном регионе. В отличие от Донского войска, здесь беглые священники были приняты в местные храмы. Тем самым было положено начало практике служения в православных церквях по старым книгам и обрядам, просуществовавшей более чем полтора века. The article considers the initial process of Old Belief dissemination on the territory of the Yaik Cossack Troop. Special attention is paid to the emergence of the Yaik Troop as the historiography of this issue directly affected the hypothesis that Old Belief came to the Yaik from the Don. On the basis of a wide range of sources the author confirms the original date (proposed A. B. Karpov) and the way the penetration of the first preachers of Old Belief to the Yaik. This casts doubt on the fact that the Don Troop had a direct influence on the process on the Yaik, and also allows one to include the territory of the Cossacks in the Southern Urals into one of the earliest centres of Old Belief. Based on the comparison of the two armies, the author considers the reasons for Yaik Cossacks’ not participating in the disturbances in the Don Region between 1688 and 1689. The disposition of the Yaik Cossack Troop on the outskirts of the state, and their relations with secular and church authorities largely influenced the formation of the distinctive features of Old Belief in the region. Unlike in the Don Troop, here fugitive priests were taken to the local churches. This lay the foundation for liturgical practices based on old books and rituals which existed in Russian Orthodox churches for more than a century and a half. Статья подготовлена в рамках реализации гранта Правительства РФ по привлечению ведущих ученых в российские образовательные учреждения высшего профессионального образования и научные учреждения государственных академий наук и государственные научные центры Российской Федерации (Лаборатория эдиционной археографии, Уральский федеральный университет). Договор № 14.А12.31.0004 от 26.06.2013 г. The article is published as part of the grant provided by the Government of the Russian Federation and meant to attract the leading scholars to Russian higher professional educational establishments and educational establishments of the state Academies of Sciences and State Research Centres of the Russian Federation (Laboratory of Primary Sources Studies, Ural Federal University). Agreement #14.А12.31.0004 as of 26.06.2013.

This article was submitted on 04.04.2016. This article considers whether ‘confessionalization’ can be used to understand and conceptualise the period of edinoverie reforms between 1905 and 1918. Edinoverie was a missionary movement founded in 1800 by Metropolitan Platon (Levshin) that allowed converts from Old Belief to maintain their old rituals in exchange for their loyalty to the Church. The concept of confessionalization was developed by Wolfgang Reinhard and Heinz Schilling in the 1980s to explain religious and social developments in the history of the German Reformation and how these structural processes laid the foundations for the evolution of the absolutist state. The concept puts forward the hypothesis that the religious competition in the aftermath of Luther and Calvin led to the development of strongly delineated confessions and confessional identities, which were propounded and enforced by ever-more comprehensive church administrative organs. The increased level of authority that these administrative bodies gave to church elites allowed for heightened surveillance of behavior and the disciplining of deviancy. The German princes were inherently interested in this process: this frequently led to integration between churches and states, which in turn developed the administrative reach of governments. While the concept is not unproblematic, it has become a cornerstone of historiographical research about the Reformation in both Germany and other European countries: some historians have also applied it to Russia. This article considers the parallels with between confessionalization in Reformation Germany and the programme of edinoverie reforms launched by Father Simeon Shleev after 1905. It argues that, while edinoverie’s peculiarities make it necessary to be cautious when applying confessionalization to this case, conceptualizing edinoverie’s history in the early twentieth century as confessionalization offers numerous benefits to historians. Рассматривается вопрос о том, может ли термин «конфессионализация» использоваться для понимания и концептуализации периода реформ единоверия (1905–1918). Концепция конфессионализации была разработана Вольфгангом Райнхардом и Хайнцем Шиллингом в 1980-е гг. для описания процессов религиозного и общественного развития в истории Германии периода Реформации. Кроме того, ученых интересовал вопрос о том, как эти структурные процессы заложили основу для эволюции абсолютистского государства. В рамках данной концепции выдвигается гипотеза, что религиозная конкуренция после Лютера и Кальвина вела к развитию строгого разграничения между конфессиями и конфессиональными идентичностями, которые выдвигались и поддерживались набиравшей силу церковной администрацией. Возросшие полномочия власти, предоставленные этими административными структурами церковным элитам, позволили усилить надзор за поведением верующих и пресечением отклонений, в чем была заинтересована светская власть. Это вело к интеграции между церквями и государствами, результатом чего стало развитие административных возможностей локальных правительств. Приведенная концепция стала краеугольным камнем историографии Реформации в Германии и других европейских странах. В ряде случаев рассматривается ее примененеие в связи с историей России. Автор анализирует параллели между конфессионализацией в Германии периода Реформации и программой реформы единоверия, начатой о. Симеоном Шлеевым после 1905 г. По выводам автора, хотя использование этой концепции в отношении истории единоверия начала XX в. открывает новые возможности для историков, применять ее к этим процессам следует с осторожностью, принимая во внимание особенности единоверия. Статья подготовлена в рамках реализации гранта Правительства РФ по привлечению ведущих ученых в российское образовательные учреждения высшего профессионального образования и научные учреждения государственных академий наук и государственные научные центры Российской Федерации (лаборатория эдиционной археографии, Уральский федеральный университет). Договор №. 14.А12.31.0004 от 26.06.2013 г.

On the base of reopened archive sources report tells about vicissitudes of fate of N. A. Babkin also known as Old Belief coenobite Arsenii who lived at the end of XVIII – first half of XIX centuries. На вновь открытых архивных материалах рассказывается о превратностях судьбы жившего в конце XVIII – первой половине XIX вв. Н.А. Бабкина, известного как старообрядческий инок Арсений.

This article examines the way in which the Russian Orthodox Church used ceremonies between 1900 and 1913 to show unity with edinoverie, a century-old uniate movement for Old Believer converts. Edinoverie was a compromise movement that allowed these converts to keep their rituals in exchange for loyalty to the Orthodox hierarchy. The early twentieth-century ceremonies were spectacles which aimed to convince the edinovercy' that they were fully part of the Orthodox Church, to reduce tension and criticism, and defend the Church’s authority. However, Old Believers, secular journalists, and yedinoverie separatists appropriated the ceremonies to serve their own goals. In particular, the alternative vision of an autonomous and inviolable edinoverie offered by the separatists led to infighting during the ceremonies, disrupting any sense of unity. As a result, the ceremonies failed and edinoverie separatism remained strong until at least 1918. These ceremonies considered within this article include the centenary of edinoverie’s existence in 1900 in several cities, the opening of edinoverie congresses between 1905 and 1912, the canonisation of Anna of Kashin in 1909, and the visit of the Patriarch of Antioch to Russia in 1913. This article is principally based on descriptions of ceremonies found in a variety of articles and books from both edinovercy' and Orthodox believers. Old Believer and secular journals have also been examined to find interpretations of the ceremonies that were opposed to the messages that the Church intended to spread through the ceremonies. Some archival evidence has also been considered. The article employs semiotic analysis of the ceremonies in order to demonstrate their explicit and implicit messages. It also conceptualises the ceremonies as stages where the Church’s authority was confirmed through collective rituals. However, it also notes that these stages offered rival groups the opportunity to resist this demonstration of power, challenge the legitimacy of the Holy Synod, and appropriate the performances for their own ideological aims. In doing so, the article adapts recent insights from ritual studies to innovate the historiography surrounding edinoverie and provide a different perspective on the fate of religious compromise movements at the dawn of the twentieth century., В статье рассматривается, каким образом Русская православная церковь использовала церемонии 1900‒1913 гг., чтобы продемонстрировать единство с единоверием (к тому времени столетним движением, ориентированным на единение обращенных старообрядцев с официальным православием). Единоверие было компромиссным движением, которое позволяло обращенным староверам сохранять свои обряды в обмен на лояльность к православной иерархии. Церемонии начала XX в. представляли собой действа, целью которых было убедить единоверцев, что они являются полноценной частью православной церкви, уменьшить напряженность взаимоотношений и критику с их стороны, а также укрепить власть церкви. В то же время старообрядцы, светские журналисты и единоверческие «сепаратисты» пытались использовать церемонии в своих целях. Однако альтернативное видение автономного и неприкосновенного единоверия, предлагавшееся «сепаратистами», вело к распрям во время церемоний и подрывало пафос единства. В результате церемонии не выполнили свою задачу, и единоверческий «сепаратизм» оставался в силе по меньшей мере до 1918 г. Рассматриваемые в статье церемонии включали празднование столетнего юбилея единоверия в 1900 г. в нескольких городах, открытие единоверческих съездов в 1905‒1912 гг., канонизацию Анны Кашинской в 1909 г. и визит Антиохийского патриарха в Россию в 1913 г. Источниковедческой основой послужили: описание церемоний, опубликованные как единоверцами, так и православными; старообрядческие и светские журналы оппозиционного характера, а также архивные материалы. В статье проводится семиотический анализ церемоний с целью демонстрации их эксплицитного и имплицитного обращений. Церемонии рассматриваются как «сцены», на которых через общественные ритуалы утверждалась власть церкви. Церемонии в то же время предоставляли возможность соперничавшим группам противостоять этой демонстрации власти, бросать вызов легитимности Святейшего синода и использовать описанные события в собственных идеологических целях. В статье используются современные концепции изучения ритуалов с целью дополнить историографию проблемы и взглянуть в другом контексте на возможности достижения религиозного компромисса в начале XX в.

The article considers the power religious leaders had in influencing their parish by creating moralizing messages on certain occasions during the period that saw attacks on the system of spiritual leaders and weakening of the traditional values in the first years of the Soviet rule. The analysis is based on the original work of 1929, a letter of the mentor of Chasovennye Old Believers in Kamyshlov District, Sverdlovsk Region that is kept in the Archive of the Laboratory of Archaeographic Studies (Ural Federal University). The author concludes that the message combines features of a private letter in which the traditional Old Believer theme of repentance is viewed upon in the light of one personal situation. The letter is ready for academic publication that will for the first time introduce a source that is essential for the understanding of the functioning of traditional culture in the Soviet times., В статье показаны возможности влияния религиозных лидеров на жизнь паствы путем создания нравоучительных посланий частного характера в период наступления на систему духовных авторитетов и ослабления традиционных устоев в первое десятилетие советской власти. Основным источником является оригинальное сочинение 1929 г. – письмо наставника часовенных в Камышловском районе Свердловской области, хранящееся в фонде Древлехранилища Лаборатории археографических исследований УрФУ. Автор приходит к выводу о том, что послание наставника сочетает в себе черты частного письма и произведения нравоучительного характера, в котором традиционная для старообрядческой литературы тема покаяния раскрывается с учетом особенностей отдельно взятой личной ситуации. Письмо подготовлено к научной публикации. Публикация текста послания предполагает введение в научный оборот источника, важного для понимания особенностей функционирования традиционной культуры в советское время.

The author analyzes a well-known Old Believer spiritual poem in different manuscripts in order to reveal the historical context of the events described in the poem. Comparing facts and determining the location of geographic sites, and chronology, the author was able to single out the real components of the poem that prove that it was written following the tragic events of 1848, i. e. the attack on Old Believers’ St Laurentius Monastery (Gomel Region). Additionally, the author describes the role the poem played not only for traditional but also classical music culture as its text and melody were once used in an opera (M. Mussorgsky’s Khovanshchina)., В статье проводится анализ одного из известных старообрядческих духовных стихов в разных списках с целью выявить историческую подоплеку описанных в стихе событий. Путем сопоставления фактов, определения местонахождения упомянутых в стихе географических объектов, хронологии удалось определить реальные составляющие лирического произведения, доказывающие, что написано оно в связи с трагическими событиями 1848 г. – разгромом правительственными войсками старообрядческого Лаврентиева монастыря (Гомельская обл.). Кроме того, отмечается роль этого стиха в развитии не только традиционной, но и классической музыкальной культуры, поскольку его текст и напев был в свое время использован в оперном искусстве (М. Мусоргский «Хованщина»).

Статья поступила в редакцию 23.09.2014 г. В статье проводится анализ одного из известных старообрядческих духовных стихов в разных списках с целью выявить историческую подоплеку описанных в стихе событий. Путем сопоставления фактов, определения местонахождения упомянутых в стихе географических объектов, хронологии удалось определить реальные составляющие лирического произведения, доказывающие, что написано оно в связи с трагическими событиями 1848 г. — разгромом правительственными войсками старообрядческого Лаврентиева монастыря (Гомельская обл.). Кроме того, отмечается роль этого стиха в развитии не только традиционной, но и классической музыкальной культуры, поскольку его текст и напев был в свое время использован в оперном искусстве (М. Мусоргский «Хованщина»). The author analyzes a well-known Old Believer spiritual poem in different manuscripts in order to reveal the historical context of the events described in the poem. Comparing facts and determining the location of geographic sites, and chronology, the author was able to single out the real components of the poem that prove that it was written following the tragic events of 1848, i. e. The attack on Old Believers’ St Laurentius Monastery (Gomel Region). Additionally, the author describes the role the poem played not only for traditional but also classical music culture as its text and melody were once used in an opera (M. Mussorgsky’s Khovanshchina).

Статья поступила в редакцию 23.09.2014 г. В статье показаны возможности влияния религиозных лидеров на жизнь паствы путем создания нравоучительных посланий частного характера в период наступления на систему духовных авторитетов и ослабления традиционных устоев в первое десятилетие советской власти. Основным источником является оригинальное сочинение 1929 г. — письмо наставника общины старообрядцев часовенного согласия в Камышловском районе Свердловской области, хранящееся в фонде Древлехранилища Лаборатории археографических исследований УрФУ. Автор приходит к выводу о том, что послание наставника сочетает в себе черты частного письма и произведения нравоучительного характера, в котором традиционная для христианской литературы тема покаяния раскрывается с учетом особенностей переживаемого времени и отдельно взятой частной ситуации. Сопровождающая статью публикация текста письма вводит в научный оборот источник, важный для понимания особенностей путей сохранения традиций религиозной культуры в советское время. The article considers the power religious leaders had in influencing their parish by creating moralizing messages on certain occasions during the period that saw attacks on the system of spiritual leaders and weakening of the traditional values in the first years of the Soviet rule. The analysis is based on the original work of 1929, a letter of the mentor of Chasovennye Old Believers' community in Kamyshlov District, Sverdlovsk Region that is kept in the Archive of the Laboratory of Archaeographic Studies (Ural Federal University). The author concludes that the message combines features of a private letter and moral literature in which the Old Believer theme of repentance, traditional for Christian literature, is viewed upon in the light of the time and one personal situation. The article is published together with the letter which for the first time introduces a source that is essential for the understanding of the functioning of traditional culture in the Soviet times.

The article was submitted on 23.04.2015. Translated by Alexander Palkin. This article examines the way in which the Russian Orthodox Church used ceremonies between 1900 and 1913 to show unity with edinoverie, a century-old uniate movement for Old Believer converts. Edinoverie was a compromise movement that allowed these converts to keep their rituals in exchange for loyalty to the Orthodox hierarchy. The early twentieth-century ceremonies were spectacles which aimed to convince the edinovercy' that they were fully part of the Orthodox Church, to reduce tension and criticism, and defend the Church’s authority. However, Old Believers, secular journalists, and yedinoverie separatists appropriated the ceremonies to serve their own goals. In particular, the alternative vision of an autonomous and inviolable edinoverie offered by the separatists led to infighting during the ceremonies, disrupting any sense of unity. As a result, the ceremonies failed and edinoverie separatism remained strong until at least 1918. These ceremonies considered within this article include the centenary of edinoverie’s existence in 1900 in several cities, the opening of edinoverie congresses between 1905 and 1912, the canonisation of Anna of Kashin in 1909, and the visit of the Patriarch of Antioch to Russia in 1913. This article is principally based on descriptions of ceremonies found in a variety of articles and books from both edinovercy' and Orthodox believers. Old Believer and secular journals have also been examined to find interpretations of the ceremonies that were opposed to the messages that the Church intended to spread through the ceremonies. Some archival evidence has also been considered. The article employs semiotic analysis of the ceremonies in order to demonstrate their explicit and implicit messages. It also conceptualises the ceremonies as stages where the Church’s authority was confirmed through collective rituals. However, it also notes that these stages offered rival groups the opportunity to resist this demonstration of power, challenge the legitimacy of the Holy Synod, and appropriate the performances for their own ideological aims. In doing so, the article adapts recent insights from ritual studies to innovate the historiography surrounding edinoverie and provide a different perspective on the fate of religious compromise movements at the dawn of the twentieth century. В статье рассматривается, каким образом Русская православная церковь использовала церемонии 1900‒1913 гг., чтобы продемонстрировать единство с единоверием (к тому времени столетним движением, ориентированным на единение обращенных старообрядцев с официальным православием). Единоверие было компромиссным движением, которое позволяло обращенным староверам сохранять свои обряды в обмен на лояльность к православной иерархии. Церемонии начала XX в. представляли собой действа, целью которых было убедить единоверцев, что они являются полноценной частью православной церкви, уменьшить напряженность взаимоотношений и критику с их стороны, а также укрепить власть церкви. В то же время старообрядцы, светские журналисты и единоверческие «сепаратисты» пытались использовать церемонии в своих целях. Однако альтернативное видение автономного и неприкосновенного единоверия, предлагавшееся «сепаратистами», вело к распрям во время церемоний и подрывало пафос единства. В результате церемонии не выполнили свою задачу, и единоверческий «сепаратизм» оставался в силе по меньшей мере до 1918 г. Рассматриваемые в статье церемонии включали празднование столетнего юбилея единоверия в 1900 г. в нескольких городах, открытие единоверческих съездов в 1905‒1912 гг., канонизацию Анны Кашинской в 1909 г. и визит Антиохийского патриарха в Россию в 1913 г. Источниковедческой основой послужили: описание церемоний, опубликованные как единоверцами, так и православными; старообрядческие и светские журналы оппозиционного характера, а также архивные материалы. В статье проводится семиотический анализ церемоний с целью демонстрации их эксплицитного и имплицитного обращений. Церемонии рассматриваются как «сцены», на которых через общественные ритуалы утверждалась власть церкви. Церемонии в то же время предоставляли возможность соперничавшим группам противостоять этой демонстрации власти, бросать вызов легитимности Святейшего синода и использовать описанные события в собственных идеологических целях. В статье используются современные концепции изучения ритуалов с целью дополнить историографию проблемы и взглянуть в другом контексте на возможности достижения религиозного компромисса в начале XX в.

The talk of Larisa Soboleva, professor of Ural Federal University, and Olga Zhuravel, associate professor and Dean of the Department of Journalism at Novosibirsk State University and the author of the book entitled Literary Work of Old Believers in the 17th – Early 21st Centuries: Themes, Problems, Poetics concerns the diversity of manuscript sources used and published in the abovementioned book as well as the principles of the Novosibirsk School of Archaeography and Source Studies of which Olga Zhuravel is a representative. The discussion focuses on the problem of genres of the Old Believers’ literary work, their utopist ideas, the correlation between folklore and literary traditions paying particular attention to the genre of laments and hagiographic texts whose oral circulation in Old Believers’ communities could be encountered as late as the 20th century. The authors talk over the capacity of Old Believers’ literary work to reflect the specific features of Russian literature and Russian national mentality. The book under consideration treats all these themes and represents an uncommon phenomenon in the contemporary historiography of the Old Belief and fills significant gaps in our knowledge of the Old Believers’ literary work., В беседе профессора Уральского федерального университета Ларисы Соболевой с доцентом, деканом факультета журналистики Новосибирского национального исследовательского университета Ольгой Журавель, автором монографии «Литературное творчество старообрядцев XVIII – начала XXI в.: темы, проблемы, поэтика» (Новосибирск, 2012. 442 с.), обсуждается многообразие рукописных источников, использованных и опубликованных в монографии, выявляются особенности новосибирской школы археографии и В диалоге затрагиваются проблемы особенностей старообрядческой словесности, утопических воззрений старообрядчества, взаимосвязи письменных и фольклорных традиций. Особое внимание уделяется жанру плачей и житийным текстам, живое бытование которых обнаруживается в старообрядческих скитах вплоть до ХХ в. Обсуждаются выводы, насколько старообрядческая словесность отражает специфические особенности русской литературы и национальной ментальности. Выражается мнение, что данное исследование представляет незаурядное явление в современной историографии староверия и восполняет значительные лакуны в современном знании о старообрядческой словесной культуре.

Рецензия на книгу: Энциклопедический словарь по истории купечества и коммерции Сибири : в 2 т. / отв. ред. Д. Я. Резун ; РАН, Сиб. отд-ние, Ин-т истории. — Новосибирск : Академическое изд-во «Гео», 2013. Рецензируется издание, подготовленное большим коллективом авторов, среди которых известные историки-сибиреведы. Внимание акцентируется на персоналиях (в двух томах содержится около 10 тыс. статей, посвященных отдельным личностям), ставится проблема актуальности культурологических, антропологических, филологических исследований сибирского купечества, широкую возможность для которых открывает данное издание. The article is a review of “An Encyclopedic Dictionary of the History of Merchantry and Commerce of Siberia: 2-volume edition/Editor-in-Chief D. Ya. Rezun, Russian Academy of Sciences (Siberian Branch), Institute of History. — Novosibirsk: academic publishing house “Geo”, 2013” co-authored by a number of authors, many of them being well-known historians of Siberia. The review focuses on the historical figures (overall, there are about 10 000 entries on historical figures in the Dictionary), formulating the topical character of culturological, anthropological, and philological studies of Siberian merchants, whose potential lies in the book under review.

Рассматривается неизвестное ранее историческое сочинение старовера-странника П. С. Морозова, написанное в 1920 г. для председателя ВЦИК М. И. Калинина с целью защиты старообрядцев города Данилова Ярославской губернии от преследований местных чекистов. Главное внимание уделено особенностям осмысления старовером проблемы отношения своего согласия к советской власти. The author studies the previously unknown historic work of P.S. Morozov, a strannik (wanderer) Old Believer, written in 1920 for M.I. Kalinin, the All-Russian Central Executive Committee (VTsIK) Chairman, and intended to defend the Old Believers in the town of Danilov, Yaroslavl Province, from being pursued by Cheka officers. The author's main attention is focused on Old Believers' understanding of the attitude problem to Soviet power.

The present article is devoted to the analysis of research points of view on a set of questions in the field of Old Russian icon-painting traditions of the Ural study. Special attention in the analysis was paid to the source and methodological basis of the research. Thus, we came to the conclusion that development of a complex approach is necessary for effective solving of the problem. В статье проведен анализ исследовательских позиций по ряду вопросов в области изучения древнерусских иконописных традиций Урала. При анализе исследований особое внимание было уделено их источниковой и методологической основам, что позволило прийти к выводу о необходимости разработки комплексного подхода для эффективного решения поставленных проблем.

Рассматривается процесс проникновения капитала уральских купцов-единоверцев на территорию Казахстана в контексте российской экспансии в Среднюю Азию в VIII-XIX вв. Отмечается, что компания екатеринбургских купцов одной из первых начала промышленную разработку природных ресурсов Казахстана (медные месторождения Джезказгана и Карагандинский угольный бассейн). Особое внимание уделяется религиозному фактору, определяющему действия екатеринбургских купцов, и роли, которую сыграло принятие ими единоверия. The article explores the process of Ural merchants, adherents of Common Faith (Rus. Yedinovertsy) investment into Kazakhstan during the Russian expansion into 8-19th centuries Central Asia, pointing that Yekaterinburg merchants were the first to start mining for Kazakhstan's natural resources (namely, copper deposits of Jezkazgan and Karaganda coal basin). Special attention is paid to the religious factor, determining the actions of Yekaterinburg merchants, and the role of Common Faith (Rus. Yedinoveriye) adoption.

В статье изложены результаты работы по изучению коллекций старообрядческого искусства. Исследование основано на архивных документах, позволяющих проследить историю создания и деятельности одного из первых хранилищ культовых предметов старообрядцев. The article presents the results of the work on studying of the collections of the Old Believers' art. Basing on the archival materials, the author of the article establishes the history of creation and functioning of one of the first depository of the Old Believers' religious objects.

В статье изложены результаты работ по изучению истории почитания и особенностей иконографии иконы Богоматери, известной под названием «Киево-Печерская». Анализируются сведения литературных источников, относящихся к древнейшей иконе, с XI в. находившейся в Успенском соборе Киево-Печерского монастыря, и спискам с нее, повторяющим иконографию древнего образа («Печерская Свенская» и «Нижегородская Печерская» иконы). На примере конкретных икон, написанных в среде старообрядцев, рассматривается вопрос об изменениях в иконографии чтимой иконы, происходивших на протяжении XVIII-XIX вв. The article covers the results of the work on the history of reverence and peculiarities of iconography of the Madonna icon, famous as the Kiev-Pechersk icon. The author analyses the data of literature sources relating to the ancient icon, which was in the Dormition Cathedral of the Kiev-Pechersk monastery from the 11th century, and its copies repeating the iconography of the ancient image (Svensk-Pechersk and Nizhny Novgorod-Pechersk icons). The problem of changes in the iconography of the revered icon during the 18-19th centuries is considered through the examples of particular icons.