Search

The isotopic composition of natural water reflects its confinement to various links of the hydrological cycle, changing during phase transitions (evaporation, transpiration, condensation, freezing, thawing), as well as during the interaction of water with water-containing media (rocks, soils, air masses, biota, etc.). In the article, for the first time based on detailed field studies in the testbed small mountain river basins in 2013–2016, the intra-annual and inter-annual dynamics of the 2H and 18O isotopes in the main geographical types of water circulating in warm period in typical river basins of the mountainous country of Sikhote-Alin (Primorsky Krai, Russian Federation) are analyzed. We show that rain, river and soil waters at the catchments near the seacoast have a heavier isotopic composition. A preliminary conclusion is substantiated that in relatively humid years, the waters of the continental mountainous regions of Primorye are, on average, lighter in isotopic composition than those in the coastal regions by about 1.5 times. For coastal-marine river catchments, soil water and water of near-surface slope flows are almost indistinguishable in isotope ratio, while for continental catchments, soil water are close in 18O and 2H to river water, and slope water differ in a slightly lighter isotopic composition. In general, close values of natural isotopes in soil and river water of the both studied areas confirm the conclusion obtained with natural chemical tracers about the prevailing total share of slope water – soil water and water of near-surface slope flows – in the feeding of small mountain rivers in the Sikhote-Alin mountains and, accordingly, relatively low groundwater recharge and low values of the share of rainwater in river flow., Изотопный состав природной воды отражает ее приуроченность к различным звеньям гидрологического цикла, изменяясь в процессе фазовых переходов (испарения, транспирации, конденсации, замерзания, оттаивания), а также при взаимодействии воды с водовмещающими средами (горными породами, почвами, воздушными массами, биотой). В статье впервые на основе детальных натурных исследований, выполненных в период с 2013 по 2016 год в экспериментальных малых горных речных бассейнах, анализируется внутригодовая и межгодовая динамика содержания изотопов 2Н и 18О в основных географических типах вод, циркулирующих в летне-осенний период в типичных речных бассейнах горной страны Сихотэ-Алинь (Приморский край Российской Федерации). Показано, что для малых речных бассейнов вблизи морского побережья характерен более тяжелый изотопный состав дождевых, речных и почвенных вод. Обосновывается предварительный вывод о том, что в относительно влажные годы воды континентальных горных районов Приморья по изотопному составу в среднем легче в сравнении с районами побережья приблизительно в 1,5 раза. Для речных водосборов, расположенных прибрежно-морских районах, почвенные воды и воды устойчивых приповерхностных склоновых потоков в изотопном отношении почти неразличимы, тогда как для континентальных водосборов почвенные воды близки по содержанию 18О и 2Н к речным водам, а воды склоновых потоков отличаются чуть более легким, чем речные воды, изотопным составом. В целом близкие значения природных изотопов в почвенных и речных водах обоих районов подтверждают полученные ранее с помощью природных химических трассеров выводы о в целом преобладающей доли склоновых вод – почвенных вод и вод приповерхностных склоновых потоков – в питании малых горных рек Сихотэ-Алиня и, соответственно, относительно невысокий объем подземного питания и низкие значения доли дождевых вод в речном стоке.

В статье проанализированы всесторонние исследования особенностей, тенденций и перспектив экономического сотрудничества России и Китая на Дальнем Востоке в условиях усиления глобальных дисбалансов и протекционизма в мировой экономике, растущего дефицита ресурсов для инвестиций в процесс воспроизводства и повышенной волатильности азиатских финансовых рынков. В новых условиях для успешного развития крупнейших экономик стран с развивающимся рынком, включая Китай и Россию, фундаментальное значение имеют развитие и совершенствование всего многообразия форм финансово-экономического сотрудничества на двусторонней основе и в многостороннем формате. Актуальность и значимость исследования подтверждаются растущим влиянием Китая и России на мировую экономику, постепенным смещением центра экономических интересов России в азиатский регион, включая двусторонние отношения с Китаем., The article analyzes comprehensive studies of the features, trends and prospects for economic cooperation between Russia and China in the Far East in the context of increasing global imbalances and protectionism in the world economy, a growing shortage of resources for investment in the reproduction process and increased volatility of the Asian financial markets. In the new conditions, for the successful development of the largest economies of emerging markets, including China and Russia, the development and improvement of the whole variety of forms of financial and economic cooperation on a bilateral basis and in a multilateral format are of fundamental importance. The relevance and significance of the study is confirmed by the growing influence of China and Russia on the world economy, the gradual shift of the center of Russia's economic interests to the Asian region, including bilateral relations with China., Экономика и предпринимательство, Выпуск 10 (147) 2023, Pages 544-547

В статье обобщены данные обо всех видах Caraboidea южного Сихотэ-Алиня и их представленности на четырех федеральных ООПТ этого региона, из которых известно 375 видов надсемейства (87.6% от общего числа зарегистрированных в фауне южного Сихотэ-Алиня). Предложена формула для расчета «уязвимости» вида, основанная на трех параметрах: часто-те встречаемости вида на ООПТ, отношении ООПТ к границам видового ареала и представленности на ООПТ, характерного для вида биотопа. Проведенные по формуле расчеты поз-волили выделить пять категорий «уязвимости» жужелиц южного Сихотэ-Алиня. Наиболее уязвимыми являются 12 видов семейства Carabidae (Nebria kurentzovi Lafer, 1989, Carabus constricticollis (Kraatz, 1886), Epaphiopsis semenovi (Jeannel, 1962), Trechiama sichotanus (Lafer, 1989), Pterostichus aereipennis (Solsky, 1872), Pt. alexandrovi Lafer, 1979, Pt. arsenjevi Lafer, 1979, Pt. petulans Jedlička, 1938, Pt. vladivostokensis Lafer, 1979, Agonum suavissimum (Bates, 1883), Peronomerus auripilis Bates, 1883, Diplocheila minima Jedlička, 1931), сохранение которых возможно лишь при условии создания охраняемых территорий в местах обитания или включения в список редких видов. Все перечисленные виды относятся к узко локализованным эндемикам южного Сихотэ-Алиня или находятся здесь на северной границе ареала, имея очень ограниченное распространение на территории России в целом. Полученный результат рассматривается как основа для сохранения биологического разнообразия жужелиц южного Сихотэ-Алиня. Дальнейшие исследования должны быть направлены на выявление и детальное изучение редких, реликтовых и эндемичных видов, а также таксонов, обитающих в сокращающихся биотопах., In the article, data on all species of Caraboidea of the southern Sikhote-Alin and their representation in four federal protected areas of this region are summarized. In total, the fauna of the southern Sikhote-Alin includes 428 species from three families: Rhysodidae – 1 species, Trachypachidae – 1 species, Carabidae – 426 species. Two hundred and eighteen species are known from the Us-suriysky Reserve (Rhysodidae – 1, Carabidae – 217), 328 species from the Lazovsky Reserve (Rhy-sodidae – 1 species, Trachypachidae – 1, Carabidae – 326), 218 species from the Sikhote-Alinsky Reserve (Trachypachidae – 1, Carabidae – 217), 194 species from the National Park “Zov tigra” (Trachypachidae – 1, Carabidae – 193). In total, 375 species of the superfamily are known from the protected areas, which is 87.6% of the total number recorded in the fauna of the southern Sikhote-Alin. An original formula was proposed for calculating the “vulnerability” of a species based on three parameters: the frequency of occurrence of a species in PAs, the ratio of the territory of PAs to the boundaries of the species range, and the representation of a species-specific biotope in PAs. The calculations carried out according to the formula made it possible to identify five “vulnerability cat-egories” of ground beetles in the southern Sikhote-Alin. The most vulnerable are 12 species of the family of Carabidae (Nebria kurentzovi Lafer, 1989, Carabus constricticollis (Kraatz, 1886), Epa-phiopsis semenovi (Jeannel, 1962), Trechiama sichotanus (Lafer, 1989), Pterostichus aereipennis (Solsky, 1872), Pt. alexandrovi Lafer, 1979, Pt. arsenjevi Lafer, 1979, Pt. petulans Jedlička, 1938, Pt. vladivostokensis Lafer, 1979, Agonum suavissimum (Bates, 1883), Peronomerus auripilis Bates, 1883, Diplocheila minima Jedlička, 1931). Their protection is possible only if protected areas are created in their habitats or if they are included in the list of rare species. All of them belong to nar-rowly localized endemics of the southern Sikhote-Alin or are located here on the northern border of their range, having a very limited distribution on the territory of Russia. The result obtained is con-sidered as the basis for the conservation of the biological diversity of ground beetles in the southern Sikhote-Alin. Further research should be aimed at identifying and studying in detail rare, relict and endemic species, as well as taxa living in declining biotopes.

В целом ряде своих трудов В.К. Арсеньев затрагивал вопросы развития пушной торговли на Дальнем Востоке России в XIX — начале XX в. На основе расспросных данных, проверяемых перекрёстным путём, а также личных наблюдений, обобщённых в путевых дневниках, которые он вёл во время путешествий и служебных поездок, исследователь подробно рассмотрел как организацию пушного промысла, так и способы реализации меха соболя, которым был наиболее богат Уссурийский край. В.К. Арсеньев отмечал, что в течение долгого времени практиковался меновый способ торговли: меха обменивали на товары первой необходимости, продовольствие, спирт, табак и предметы роскоши, лишь в 1910 г. охотники начали продавать соболей за наличные деньги. Исследователь пришёл к выводу о том, что скупка пушнины в Уссурийском крае находилась преимущественно в руках китайцев: мелкие скупщики пушнины в тайге покупали у коренного населения меха, а затем перепродавали отправлявшим их за границу крупным торговым, преимущественно китайским, фирмам во Владивостоке, Никольске-Уссурийском и Хабаровске. В своих исследованиях В.К. Арсеньев расширил представления современников о масштабах китайского влияния на экономику российского Дальнего Востока и предложил ряд мер по борьбе с ним., In a number of his works, V.K. Arseniev touched upon the development of fur trade in the Russian Far East in the 19th — early 20th centuries. On the basis of cross-checked survey data, as well as personal observations summarized in the diaries, which he kept during his travels and business trips, the researcher considered in detail both the organization of the fur trade, and the ways of selling sable furs in the Ussuri Region. V.K. Arseniev noted that for a long time in trade the barter was used; furs were exchanged for essential goods, food, alcohol, tobacco and luxuries, only in 1910 hunters began to sell sables for cash. The researcher concluded that the Chinese dominated the fur trade in the Ussuri Region: small buyers in the taiga bought furs from the indigenous population and then resold them to large, mostly Chinese, firms in Vladivostok, Nikolsk-Ussuriisk and Khabarovsk that sent them abroad. In his studies, V.K. Arseniev expanded the ideas of contemporaries about the scale of Chinese influence on the economy of the Russian Far East and proposed a number of measures to combat it.

В статье обозначены основные факторы, оказавшие влияние на разработку и реализацию планов освоения и колонизации советской части Сахалина, являющегося районом с экстремальными природными условиями. Своеобразие социально-экономических процессов, проходивших на острове, определялось удалённостью территории от индустриально развитых районов СССР, протяжённой границей с сопредельным государством, аграрно-сырьевой ориентацией экономики и крайне неразвитой производственной и социальной инфраструктурой. К 1925 г. район был очень слабо изучен, отсутствовала устойчивая транспортная связь с материком. Формированию позитивного образа территории не способствовало отношение к нему как к бывшему месту каторги и ссылки. Однако в советский период Северный Сахалин стал активно обживаться и экономически осваиваться при значительном государственном участии. Попытки создать самодостаточную экономику, ориентированную на глубокую переработку природных богатств, в 1930—1931 гг. закончились отказом от экономических экспериментов и переходу с 1932 г. к экономической модели, основанной на добыче природных ресурсов и их первичной переработке., This article identifies the main factors that influenced the development and implementation of plans for the development and colonization of the Soviet part of Sakhalin, which is an area with extreme conditions of development. The peculiarity of the socio-economic processes that took place on the island was determined by the remoteness of the territory from the industrially developed regions of the USSR, the long border with a neighboring state, the agrarian and raw materials orientation of the economy and the extremely underdeveloped industrial and social infrastructure. By 1925 the area was practically unexplored, there was no stable transport connection with the mainland. The formation of a positive image of the territory was not facilitated by the attitude towards it as a former place of penal servitude and exile. During the Soviet period, Northern Sakhalin was actively settled and economically developed with significant state participation. Attempts to create a self-sufficient economy focused on the deep processing of the island's natural resources in 1930—1931 ended with the abandonment of economic experiments and the transition from 1932 to an economic model based on the extraction of natural resources and their primary processing.

В настоящей статье исследуется образ духовно-академического теизма XIX века в научных работах профессора С.В. Пишуна в контексте социокультурных процессов, осуществляющихся на Дальнем Востоке России в XXI веке. Показано следующее. Профессор С.В. Пишун как ученый, основатель научной школы, преподаватель, в недалеком прошлом еще и руководитель (заместитель руководителя) образовательной организации высшего педагогического образования, оказывает существенное влияние на социокультурные процессы на Дальнем Востоке России, на развитие данного макрорегиона. Ученый-дальневосточник в своих трудах создал целостный образ духовно-академического теизма XIX века. Представители данного теистического направления создали православную персоналогию как философско-религиозную антропологию, однако не смогли выработать адекватного тому времени ответа на социалистические и марксистские идеи., This article examines the image of spiritual and academic theism of the XIX century in the scientific works of Professor S.V. Pishun in the context of sociocultural processes taking place in the Russian Far East in the XXI century. The following is shown. Professor S.V. Pishun as a scientist, founder of a scientific school, teacher and professor, head (deputy head) for about 20 years of an educational organization of pedagogical university have a significant impact on socio-cultural processes in the Russian Far East, on the development of this macro-region. The Far Eastern scientist in his writings created a holistic image of the spiritual and academic theism of the XIX century. Representatives of this theistic trend created Orthodox personalology as a philosophical and religious anthropology, but failed to develop an adequate response for that time to socialist and Marxist ideas.

The distribution of Muscidae over 11 biotopes and 3 landscape types of Northern Okhotia was studied. Altogether, 115 species of 23 genera of Muscidae were found in the fl oodplain, forest, and swamp biotopes of the region; of these, 31 species and 2 genera are recorded for the fi rst time for Northern Okhotia, 11 species, for the Russian Far East, and 2 species (Spilogona arcticola Huckett, 1965 and S. spinicostalis Huckett, 1965) are new to the faunas of Russia and the Palaearctic. The greatest number of species was found in the forests (83 species), followed by the fl oodplain biotopes (62 species) and the swamp ones (42 species). The highest diversity of Muscidae in Northern Okhotia was observed in young willow thickets in the river fl oodplains (53 species, or 47% of the total number) and in a larch forest with a forb ground layer (46 species, or 40%). The prevalent genera in terms of the species number and abundance in the studied landscapes were Spilogona (30 species), Coenosia (14), and Phaonia (13). Species of the genus Spilogona were dominant in most biotopes but had the highest diversity in the river fl oodplains (19 species, or 63%). The genera Mesembrina, Helina, Phaonia, and Mydaea were the most diverse in various types of forests. Similarity between the Muscidae assemblages in most of the studied biotopes was low; the highest similarity was observed between the local faunas of swamps and forests (ISzS = 0.62–0.70).

An annotated checklist is given of the species of Muscidae (Diptera) of the Chukotka Autonomous Okrug, including 153 species in 22 genera; 57 species are newly recorded from this territory. Twelve species are newly recorded for the Palaearctic region [Drymeia cantabrigensis Huckett 1965, Phaonia tenebriona Huckett, 1965, Mydaea otiosa Stein, 1920, Spilogona arcticola Huckett, 1965, S. hurdiana Huckett, 1965, S. incauta (Huckett, 1932), S. murina Huckett, 1965, S. nigerrima Huckett, 1965, S. padlei Huckett, 1965, S. pulvicrura (Huckett, 1932), S. turbidipennis Huckett, 1965, Coenosia morrisoni (Malloch, 1924)]. Coenosia atritibia Ringdahl, 1926 is newly recorded from Russia. The species list includes all regional references to each species, the material examined, the distribution, images of selected species and additional remarks where appropriate.

В статье исследуется комплекс мероприятий советской власти, направленных на борьбу с господством иностранной валюты на Дальнем Востоке России после прекращения военной интервенции, с конца 1922 по 1925 г., на примере японской иены. Работа нацелена на реконструкцию процесса вытеснения японской иены из денежного оборота региона. В научный оборот вводятся неопубликованные архивные материалы, даётся обзор имеющихся опубликованных источников. В основу исследования положен анализ организационно-правового аспекта темы. Указываются проблемы, с которыми пришлось столкнуться местным финансовым органам в процессе утверждения монополии советской валюты. Трудности и длительность этого процесса обусловили: фронтирное положение региона, прочные торговые связи с иностранными государствами, которые поставляли товары первой необходимости на дальневосточный рынок, длительное пребывание на территории японских интервентов и финансовых организаций, агрессивная политика денежной и экономической экспансии по отношению к экономике Дальнего Востока России, проводимая Японской империей в период военной интервенции. Выявляются меры, предпринимаемые для установления валютной независимости региона от зарубежных стран, стабилизации и унификации денежного обращения, приведения последнего в соответствие с общероссийским. Статья предназначена для историков и экономистов, изучающих процессы, происходящие как в ходе Гражданской войны и военной интервенции на Дальнем Востоке России, так и в последующее время., The paper examines the measures of the Soviet government aimed at combating the dominance of foreign currency in the Russian Far East after the end of military intervention in the region from the end of 1922 to 1925 based on the example of the Japanese yen. The study is aimed at reconstructing the process of displacement of the Japanese yen from the money circulation of the Russian Far East. The paper introduces unpublished archival materials and published sources into scientific discourse. The study is based on the analysis of the organizational and legal aspect of the topic. The problems that local financial authorities had to face during the establishment of the monopoly of the Soviet currency are indicated. The difficulties and duration of this process led to the frontier position of the region, strong trade ties with foreign countries that supplied essential goods to the Far Eastern market, the long stay of Japanese interventionists and financial organizations on its territory, the aggressive policy of monetary and economic expansion towards the economy of the Russian Far East organized by the Japanese Empire during military intervention. The measures taken to establish the independence of foreign currency of the Far East from foreign countries, to stabilize and unify monetary circulation in the region, and to bring it in line with the all-Russian one are identified. The paper is intended for historians and economists who study the processes taking place both during and after the Civil War and military intervention in the Far East of Russia.

В статье рассматривается общая проблема — деградация коммунальной инфраструктуры (водохранилищ, насосных станций, сетей) на периферии в результате постсоветской деиндустриализации на примере посёлка Шахтёрск (до 1947 г. — Торо, яп. 塔路) в Углегорском районе Сахалинской области. Полевое исследование было начато автором во время командировки на юг Сахалина в 2013 г. и расширено за счёт анализа исторического прошлого и мониторинга развития ситуации в последующие годы. Изучение «японского следа» в распаде коммунальных сетей даёт возможность рассмотреть эту проблему с оригинального ракурса, не позволяя свести её к техническим (критический износ сетей), финансовым (недостаток бюджетных средств), менеджерским (неэффективная местная бюрократия) и трансформационным (переход от советских к рыночным условиям хозяйствования) аспектам. Автор приходит к выводу, что причины, по которым рост доходов от ресурсной базы региона перестал напрямую влиять на поддержание системы жизнеобеспечения населения (коммунальной и социальной инфраструктуры), лежат в институциональной плоскости и находят объяснение в теории экстрактивных институтов и концепции «медленного» насилия. Политические и социальные экстрактивные институты обеспечивают перераспределение общественных благ от одних социальных групп к другим, углубляя неравенство в доступе к основным ресурсам жизнеобеспечения между центром и периферией, между привилегированными и обездоленными слоями общества. Экстрактивные институты в «реальном секторе» неразрывно связаны с дискурсивными практиками, которые стремятся рационализировать такое отношение к обездоленным группам в форме экономической целесообразности (оптимизация, паллиативное городское планирование), принижения социальной роли определённых групп («пенсионеры», «частники»). Постсоветский этап существования коммунальной инфраструктуры на юге Сахалина по результатам оказывается ниже не только советского (нерыночного), но и японского (рыночного, но колониального)., The paper examines the general problem — degradation of communal infrastructure (reservoirs, pumping stations, networks) in the periphery as a result of post-Soviet deindustrialization basing on the example of the village of Shakhtyorsk (until 1947 — Toro, Jap. 塔路) in the Uglegorsk district of the Sakhalin Region. The field study was started during a trip to South Sakhalin in 2013 and expanded by analyzing the historical background and monitoring the development of the situation in subsequent years. The study of the “Japanese trace” in the collapse of utility networks provides an opportunity to examine the problem from the original perspective without reducing to technical (critical deterioration of networks), financial (lack of budgetary funds), purely managerial (inefficient local bureaucracy) and transformational (transition from Soviet to market conditions of economy) aspects. The author concludes that the reasons why the growth of income from the resource base of the region ceased to directly affect the maintenance of the life support system of the population (municipal and social infrastructure) lie in the institutional level and are explained in the theory of extractive institutions and the concept of “slow” violence. Political and social extractive institutions ensure the redistribution of public goods from one social group to another, deepening inequalities in access to basic life support resources between the center and the periphery, between the privileged and the disadvantaged.Extractive institutions in the “real sector” are inextricably linked with discursive practices that seek to rationalize such attitude towards disadvantaged groups in the form of economic expediency (optimization, palliative urban planning), belittling the social role of certain groups (“pensioners”, “private owners”). According to the results, the post-Soviet stage of communal infrastructure in the south of Sakhalin turns out to be inferior not only to the Soviet (non-market) but also to the Japanese one (market but colonial).

В статье рассматривается положение отечественного торгового предпринимательства, вынужденного существовать в условиях конкуренции с иностранцами в период правления Временного Приамурского правительства — одного из последних белых правительств на Дальнем Востоке России. В связи с недостатком у местных предпринимателей собственных капиталов правительство зависело от японцев, фактически приведших его к власти и бесконтрольно пользовавшихся экономическими ресурсами Приморья, и иностранных фирм, располагавших необходимыми финансовыми средствами. Декларируя приоритет рыночных механизмов, свободы торговли и предпринимательства, власть не применяла меры государственного регулирования экономики, однако, повысив налоги и сборы, в условиях ограниченности ресурсов, увеличения расходов на содержание армии столкнулась с нараставшим недовольством торгово-промышленных кругов. Зависимость от иностранного, прежде всего японского, капитала вынудила Временное Приамурское правительство оказывать преференции иностранным предпринимателям, что вызывало растущее недовольство местного бизнеса, ожидавшего от правительства поддержки. Призванная защищать интересы местного капитала Приморская окружная торгово-промышленная палата зачастую вставала на сторону правительства. Инициатива по созданию сети торгово-промышленных организаций российских предпринимателей с целью восстановления русской торговли и борьбы с иностранным засильем на местном рынке, а также обращения с просьбами о предоставлении налоговых льгот понимания у властей не нашли., The paper deals with the position of Russian trade entrepreneurship forced to exist in competition with foreigners during the rule of the Provisional Priamur Government — one of the last white governments in the Russian Far East. Due to the lack of local entrepreneurs’ own capital, the government depended on the Japanese, who practically brought it to power and used Primorye’s economic resources uncontrollably, and on foreign firms, which had necessary financial resources. Declaring the priority of market mechanisms and freedom of trade and entrepreneurship, the government did not apply state regulation of the economy. However, after the increase of taxes and fees as well as under the conditions of limited resources and increasing expenditures for the army, it faced growing discontent of trade and industrial organizations. Dependence on foreign, primarily Japanese, capital forced the Provisional Priamur Government to give preference to foreign entrepreneurs. The local businesses expressed dissatisfaction with the lack of support of domestic entrepreneurship by the government. Intended to protect the interests of local capital, the Primorsky District Chamber of Commerce and Industry often supported the power. An initiative to establish a network of commercial and industrial organizations of Russian entrepreneurs with the aim of restoring Russian trade and combating foreign domination in the local market, as well as appeal for tax exemptions, failed to find acceptance among the authorities.

Дан анализ проведенных в горных речных долинах южного Сихотэ-Алиня и Верхнеколымского нагорья систематических исследований крупных предпочтительных водопроводящих путей – залегающих на глубине до 1 м от поверхности подземных дрен склонового масштаба, в которых концентрируется основная часть склоновых вод. Приведены оценки стока и скорости движения воды в этих дренах – соответственно 0,041–7,36 л/с и 0,1–7,2 см/с, которые по величине близки к таковым в руслах рек первого порядка в периоды межени. Выявлена их приуроченность к реликтовым или активным каменным потокам. Выдвинута гипотеза, что наиболее крупные дрены масштаба склона могут определяться структурно-геологическими условиями, а именно разрывными нарушениями сублокального масштаба, оперяющими локальные разломы. На основе характера движения воды в дренах, с учетом результатов предшествующих исследований других авторов, предложен вариант их типизации, включающий три основные структурные группы: 1) главные проводники, имеющие длину порядка сотен и первых тысяч метров и ширину несколько метров; 2) домены фильтрационного потока длиной от 0,1 до первых десятков метров и шириной до 10 см, 3) пути матричного потока, характеризующиеся длиной намного менее 10 см и поперечными размерами менее 0,1 см. Детальное изучение строения склонового чехла и динамики склоновых водотоков позволит обосновать гипотезу о значительной роли малых разломов и связанных с ними активных или реликтовых каменных потоков в концентрации склонового стока. Это позволит глубже понять механизмы формирования паводков в реках, особенно в районах с резкими внутрисезонными колебаниями увлажнения, такими как районы Азии вблизи Тихоокеанского побережья., For the case of small valleys in South Sikhote-Alin Ridge and Verkhnekolymskoye Highlands (Pacific Russia, Northeast Asia), there is given an analysis of systematic observations of big preferential flow paths of slope-scale, – subsurface shallow (not deeper than 1 m) watercourses, in which the most water migrates fast. The watercourses occur most often within the bodies of relic or active stony stripes ("block streams"). In some of the studied watercourses, there were estimated discharges (0.041–7.36 l/s) and velocities (0.1–7.2 cm/s) that are quite comparable to the 1-order streamflow rates when low water periods. We suggest the biggest among such subsurface watercourses are to be controlled by geological structures of slope scale, namely sub-local fractures, which feather local fractures. Accounting for the results of relevant investigations by other authors and the water movement features revealed in the studied subsurface watercourses, we offer a variant of their division onto three main structural groups: 1) the main paths (conduits) with a length of hundreds to 1–2 thousand meters and width of several meters; 2) the filtration flow domains with a length of 0.1 meters to several dozen meters and width of up to 0.1 meters; and 3) the matrix flow paths with a length of much less 10 centimeters and width of less 0.1 centimeters. Detailed studies for talus texture and water regime of the hillside watercourses would make it possible to prove a hypothesis on the significant role of small faults (fractures) and related to them the active or relic block streams in the concentration of slope flow. It could allow a deeper understanding of the flood generation in river basins, especially in the areas where severe intra-annual moistening fluctuations as Pacific Asia., Гидросфера. Опасные процессы и явления, Выпуск 3 2022, Pages 275-296

В статье рассматривается Владивостокская крепость как уникальный комплексный памятник истории русской и мировой военно-инженерной мысли конца XIX – начала XX века, не имеющий аналогов в мире и обладающий большим потенциалом для включения в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Отмечается необычное для приморской крепости расположение на полуострове, что обусловило наличие в крепости не только берегового фронта, но и сильной сухопутной линии обороны, защищающей крепость от возможного удара с суши. Делается вывод, что поскольку крепость расположена на нетипичной для фортификационного строительства холмистой местности со сложным рельефом, в период 1910–1916 гг. большинство фортификационных объектов были построены по уникальным проектам., The article presents the Vladivostok Fortress, as an unique complex monument of Russian and world military engineering thought of the late XIX–early XX century. Having no analogs in the world, it holds great potential to be included in the World Heritage Sites list, determined by UNESCO. The article notes the specific location at the peninsula that is uncommon for marine fortress. This causes the presence not only a costal front in the fortress but strong land defense line, protected the fortress against the attack from the land. The article concludes because of location of the fortress on uncommon for defensive construction complicated hill landscape the most of fortifications was constructed in 1910–1916 along with unique design plans., Журнал Института Наследия, Выпуск 2 (29) 2022

Россия и Китай, в начале 1890-х гг. стремившиеся к защите своих рубежей и сохранению status quo на Дальнем Востоке, пришли к обоюдному решению заключить союзный договор. В царском правительстве по инициативе министра финансов С.Ю. Витте подготавливалась широкая геополитическая программа, которая предполагала укрепление российских позиций на Дальнем Востоке, в том числе путём создания устойчивого железнодорожного сообщения с центральными районами страны. Срединная империя, будучи не в силах противостоять в военном отношении Стране восходящего солнца, была занята поисками стратегического союзника, которого можно было бы использовать в качестве противовеса японскому давлению. В результате цинские правители стали стремиться к союзу с Россией, несмотря на осознание честолюбивых замыслов потенциального партнёра проводить активную экономическую экспансию на Дальнем Востоке. Благодаря общим усилиям правительств двух государств в мае 1896 г. был подписан российско-китайский Договор о союзе, включавший разрешение на строительство Китайско-Восточной железной дороги на территории Маньчжурии до Владивостока с правом её выкупа Пекином. В статье приводится краткий сравнительный анализ политико-экономического влияния Китайско-Восточной железной дороги на развитие Дальнего Востока России и Северо-Восточного Китая в конце XIX — начале XX в., Russia and China, which were keen to protect their own borders and maintain the status quo in the Far East, came to an agreement to conclude an alliance treaty in the early 1890s. The tsarist government, by the initiative of Minister of Finance, Sergey Witte, was brewing an ambitious geopolitical agenda that envisaged the consolidation of Russian possessions in the Far East and Russia’s dominance in the region, including the establishment of a steady railway connection with the central parts of the country. The Middle Kingdom, unable to withstand the military pressure of the Land of the Rising Sun, was looking for a strategic ally to counterbalance the Japanese pressure. As a result, the Qing rulers sought an alliance with Russia, despite the realization of a potential partner’s ambitious plans for active economic expansion in the Far East. The Sino-Russian Treaty of Alliance due to the joint efforts of the two governments was signed in May 1896. The treaty included permission for the construction of the Chinese Eastern Railway in Manchuria to Vladivostok with the right of redemption by Peking. The paper provides a brief comparative analysis of the political and economic impact of the construction of the Chinese Eastern Railway on the development of the Russian Far East and North-Eastern China in the late 19th and early 20th centuries.

В статье рассматривается история поиска месторождений соли и исследования перспектив её добычи на Дальнем Востоке России в 1865—1925 гг. В это время регион снабжался преимущественно иностранной солью, так как стоимость доставки относительно дешёвой, но низкокачественной соли, добывавшейся в Забайкалье, была достаточно большой. В условиях высокой потребности региона в поваренной соли как продукте первой необходимости и сырье для рыбопромышленности зависимость от ввоза иностранной соли беспокоила власти, поэтому определённое внимание они уделяли исследованию возможностей снабжения местного населения продуктом российского производства посредством развития соледобычи на Дальнем Востоке. Эту задачу предполагалось решить, осуществив разведку и дальнейшую разработку месторождений соли на данной территории. Однако поиски месторождений каменной соли не дали результатов: поступившие от местных жителей сообщения о соляных источниках и озёрах не подтвердились, а начатые исследования найденных горным инженером А. Ефимовым соленосных глин по правому берегу р. Малый Искай в Николаевском округе Приморской области продолжены не были, несмотря на то что необходимость проведения геологоразведочных работ подчёркивалась как чинами местной администрации, так и специалистами. В 1920-х гг. по инициативе органов власти проводились исследования кустарных способов добычи соли из морской воды с целью последующего технологического улучшения, однако их потенциальная рентабельность оказалась низкой., The paper deals with the history of the search for salt deposits and the study of the prospects of its extraction in the Russian Far East in 1865—1925. At that time, the region was supplied with foreign salt mainly, as the delivery of cheap but low-quality salt from Transbaikalia was expensive. The region was in high demand for salt as raw material for the fishing industry and one of the basic essentials. Because of high dependence on the import, the government was in need of supplying the local population with salt by its extraction in the Far East of Russia. This problem was supposed to be solved by the exploration and further development of salt deposits in the region. However, the search for deposits of rock salt were unsuccessful: reports from local residents about salt springs and lakes were not confirmed. Further research of salt clays found by mining engineer A. Yefimov on the right bank of the Maly Iskay River in the Nikolaevsk area of Primorsky region was not continued, despite the fact that the need for geological exploration was emphasized by both local administration officials and experts. In the 1920s, at the initiative of the authorities, artisanal methods of salt extraction from sea water were investigated for technological improvement, but their potential profitability proved to be low.

В статье, используя хронологический принцип изложения, рассмотрена история судоходных компаний России и Китая, осуществляющих речные перевозки на р. Амур, в рамках развития российско-китайских отношений и урегулирования государственной политической и экономической системы, освещено сотрудничество между двумя странами в речной системе Амура, проанализирована роль сотрудничества между государственными предприятиями речного транспорта двух стран на Амуре. Показана взаимообусловленность и взаимодополняемость деятельности амурского речного транспорта на Дальнем Востоке России и китайских компаний северо-востока Китая и социально-экономических условий регионов. В рамках стратегии “Евразийский союз” (Россия) и концепции “Один пояс, один путь” (Китай) Амурский речной транспорт ищет собственный путь развития, исходя из своих характеристик и в контексте реализации стратегии развития торговли двух стран и интеграции крупномасштабных перевозок и логистики на Дальнем Востоке., The article using the chronological principle of presentation, examines the history of the shipping companies of Russia and China, carrying out river transportation on the Amur River, as part of the development of Russian-Chinese relations and the settlement of the state political and economic system, highlights the cooperation between the two countries in the Amur river system, analyzes the role cooperation between the state enterprises of river transport of the two countries on the Amur. The interdependence and complementarity of the activities of the Amur river transport in the Russian Far East and Chinese companies in the Northeast of China and the socio-economic conditions of the regions are shown. Within the framework of the Eurasian Union strategy (Russia) and the One Belt, One Road concept (China), the Amur river transport is looking for its own development path, based on its characteristics and in the context of implementing the strategy for developing trade between the two countries and integrating large-scale transportation and logistics in Far East.

Показаны роль и значение деятельности Владимира Клавдиевича Арсеньева в области защиты природы, решения проблем браконьерства и контрабанды ценных биоресурсов, его вклад в охрану редких видов диких животных и дикорастущих растений Дальнего Востока России. Отмечается актуальность предложенных им путей решения проблем и в настоящее время. Подчеркнуто, что Владимир Клавдиевич считал именно экономическое развитие Дальнего Востока важнейшим условием искоренения браконьерства и контрабанды., The role and significance of Vladimir Arsenyev’s activity in the field of nature protection, solving problems of poaching and smuggling of valuable bioresources, his contribution to the protection of rare species of wild animals and wild plants of the Russian Far East are shown. The nowadays relevance of the ways of solving problems proposed by him is also noted. It is highlighted that Vladimir Arsenyev considered the economic development of the Far East to be the most important condition for the eradication of poaching and smuggling.

Цель исследования - осуществить обзор дикорастущих пищевых растений Приморского края (Российская Федерация). Задачи: изучить систематический состав, жизненную форму, а также используемые лекарственные части и сферу применения пищевых растений. Объекты исследования: дикорастущие пищевые растения Приморского края. Метод исследования: просмотр гербарных фондов, обзор публикаций в отечественной и зарубежной научной печати, биолого-экологический и хорологический анализ. Результаты работы: флора высших сосудистых растений Приморского края включает около 2 тыс. видов, из которых в пищевых целях можно использовать 353 вида из 236 родов и 86 семейств. Большая часть дикорастущих пищевых растений принадлежит семействам Rosaceae (35 видов) и Asteraceae (34 вида). Наиболее крупными родами являются Ribes (8 видов) и Allium (7 видов). Большая часть родов представлена 1-2 видами съедобных растений. По жизненной форме преобладают травянистые многолетники (202 вида), из видов древесных растений - кустарники (37 видов). В качестве пищевой части растений используются преимущественно листья (у 163 видов), реже побеги (у 99 видов) и плоды (79 видов). Преобладают растения, у которых в пищу применяется одна (180 видов) или две части (120 видов). С точки зрения области применения пищевые дикоросы Приморского края используются, прежде всего, как овощные (247 видов) растения и для приготовления напитков (95 видов). Реже они применяются в качестве крахмалоносов (56 видов), фруктовых (56 видов), масличных (9 видов) растений и для использования в кондитерском деле (9 видов)., The aim of the study is to carry out a review of wild food plants in Primorsky Krai (Russian Federation). Objectives: to study the systematic composition, life form, as well as the medicinal parts used and the scope of food plants. The objects of study are wild food plants of Primorsky Krai. Research method: review of herbarium collections, review of publications in the domestic and foreign scientific press, biological-ecological and chorological analysis. Results of the work: the flora of higher vascular plants in Primorsky Krai includes about 2 thousand species, of which 353 species from 236 genera and 86 families can be used for food purposes. Most of the wild food plants belong to the families Rosaceae (35 species) and Asteraceae (34 species). The largest genera are Ribes (8 species) and Allium (7 species). Most of the genera are represented by 1-2 species of edible plants. By life form, herbaceous perennials (202 species) predominate, and shrubs (37 species) dominate among woody plant species. Leaves (in 163 species) are mainly used as the food part of plants, less often shoots (in 99 species) and fruits (79 species). Plants in which one (180 species) or two parts (120 species) are used for food predominate. From the point of view of the field of application, food wild plants of Primorsky Krai are used primarily as vegetable plants (247 species) and for the preparation of drinks (95 species). Less commonly, they are used as starch plants (56 species), fruit (56 species), oilseeds (9 species) and for use in confectionery (9 species)., Грозненский естественнонаучный бюллетень, Выпуск 4 (30) 2022, Pages 86-91

В период рыночных реформ в России общественный статус творческих союзов, как и деятелей культуры, которых они объединяли, изменился коренным образом. Прекращение государственного регулирования сферы изобразительного искусства и централизованного финансирования союзов приводит к неопределённости и неустойчивости их положения. В статье рассматривается процесс адаптации одного из региональных отделений Союза художников России (СХР) к новой социально-экономической реальности. Если первые постсоветские годы в истории Хабаровской краевой организации СХР можно охарактеризовать как «разброд и шатания» — в результате она приобрела огромные долги и само её существование оказалось под вопросом, — то во второй половине 1990-х гг. произошёл перелом. Все накопившиеся долги были выплачены, в делах наведён порядок, удалось получить материальную поддержку от руководства края. К концу десятилетия организация смогла в значительной степени восстановить свою роль в художественной жизни региона, возродить краевой художественный фонд, что для региональных отделений СХР в постсоветский период является большой редкостью. Выстроенная во второй половине 1990-х гг. система функционирования организации в рыночных условиях успешно работала на протяжении следующих двух десятилетий, но обнаружила свою несостоятельность в период пандемии COVID-19 и закрытия границ. Поскольку в федеральном законодательстве механизмы господдержки творческих союзов не прописаны и особого статуса, свидетельствующего об их значимости для общества и государства, такие организации не имеют, их положение остаётся нестабильным, во многом зависимым от общей экономической ситуации., During the period of market reforms in Russia the social status of creative unions, as well as the cultural figures they united, changed radically. The termination of state regulation of the sphere of fine arts and centralized financing of unions leads to uncertainty and instability of their position. The article discusses the process of adaptation of one of the regional branches of the Union of Artists of Russia to the new socio-economic reality. If the first post-Soviet years in the history of the Khabarovsk regional organization can be characterized as “confusion and vacillation” (as a result, the organization acquired huge debts and its very existence was in question), then in the second half of the 1990s a turning point occurred. All accumulated debts were paid, the organization’s affairs were put in order, and it got financial support from the regional authorities. By the end of the decade, the Khabarovsk organization was able to largely restore its role in the artistic life of the region, revive the regional art fund, which is a rarity for the regional branches of the Union of Artists in the post-Soviet period. Built in the second half of the 1990s the system of functioning of the organization in the market conditions worked successfully for the next two decades, but found its failure during the COVID-19 pandemic and border closures. Since the mechanisms of state support for creative unions are not recorded in the federal legislation and such organizations do not have a special status indicating their importance for society and the state, their position remains unstable, largely dependent on general economic situation.

Рассматривается модель влияния стоимости человеческого капитала и стоимости территории на рост региональной экономики, объясняющая различные сценарии социально-экономического развития Дальнего Востока. Констатируется, что классические модели не объясняют существующих коллизий роста экономики и падения численности населения региона. Предлагаются современные модели управления человеческим капиталом для обеспечения экономического роста регионов и городов Дальнего Востока., A model of the impact of the value of human capital and the value of the territory on the growth of the regional economy that explains various scenarios of socio and economic development of the Far East is considered. It is stated that classical models do not explain the existing collisions of economic growth and population decline in the region. Modern models of human capital management are proposed to ensure the economic growth of the regions and cities of the Far East.