Search

This article examines the Mongolian female jewelry collection of the Kyakhta Local Museum amounting to almost a hundred and fifty items. The collection started with expeditions of the Russian Geographical Society in the early twentieth century and continued throughout the Soviet period when it was significantly enlarged with items from various regions of Buryatia. According to the museum’s documents, and most of the items are still unidentified, the collection consists of scattered items or their individual elements which need proper research and technical expertise. During their examination of the said items, the authors solve several problems, i.e. they analyse and describe the art piece, the semantics of the ornamentation, identify the scrambled elements and pieces of jewelry used in the traditional costume of the Buryat regions. The authors use the iconographic, iconological, and comparative methods. The full set of female jewelry for the Mongolian people adorns the head, the neck, the chest, the shoulders, the waist and both arms. The article only focuses on headpieces and items worn hanging from the temples all the way down to the chest. It includes the description of silver decorations used for the top of male and female hats, and techniques for their differentiation. The study attempts to attribute the jewelry to define its affiliation with a specific Buryat ethnic group, as different areas of Buryatia and Mongolia have their own variations and artistic identities expressed in the traditional costume of their tribes and families. The article describes three items of Mongolian female jewelry. The authors aim to continue the research by focusing on each group of female jewelry attire with reference to comparable material from different museums., Статья посвящена изучению коллекции женских украшений в Кяхтинском краеведческом музее, насчитывающей около ста пятидесяти предметов. Первоначальный период комплектования был связан с деятельностью Русского географического общества в начале XX в. и продолжен в советское время, когда фонд существенно пополнился предметами из различных районов Бурятии. Согласно музейным документам, большая часть вещей не атрибутирована, состоит из разрозненных предметов или их отдельных элементов, нуждается в проведении научно-исследовательских работ и технической экспертизы. Для введения музейных предметов в научный оборот поставлены следующие задачи: описание и анализ произведения искусства, семантика орнаментации, идентификация разрозненных частей и предметов украшений, входящих в традиционный костюмный комплекс районов Бурятии. В исследовании были применены следующие методы: иконографический, иконологический, сравнительно-сопоставительный. Полный комплект женских украшений монгольских народов включает головные, шейные, нагрудные, наплечные, поясные и наручные изделия. В рамках статьи исследуются только головные и височно-нагрудные украшения. Рассматриваются женские и мужские серебряные навершия головных уборов и принципы их дифференциации. В статье проводится атрибуция украшений для выявления их принадлежности к определенной этногруппе бурят, так как в различных районах Бурятии и Монголии ансамблевое решение традиционного костюма отличалось вариативностью и художественным своеобразием разных племен и родов (цонголы, хори-буряты, сартулы и т. д.). Исследуются три монгольских образца женских украшений. Ставится вопрос дальнейших работ по каждой группе атрибутов женского многосоставного украшения с привлечением сопоставительного материала из разных музеев.

Проведено исследование хвостов коллективной и цинковой флотации. Определены элементный, фазовый состав и распределение элементов на поверхности зерна исходного сырья. Установлено, что пиритовое сырье явля-ется технологически сложным и экономически невыгодным для переработки по классической цианидной технологии. Изучена возможность применения сульфит-сульфатных выщелачивающих растворов для извлечения серебра в раствор. Исследовано влияние параметров процесса на извлечение серебра растворами, содержащими сульфит и сульфат натрия. Определено, что увеличение концентрации сульфат-ионов приводит к смещению равновесия серебра в сторону твердой фазы. При этом увеличение концентрации сульфит-иона переводит серебро в раствор, это объясняется образованием устойчивого комплекса серебра с сульфит- или тиосульфат-ионом. Зависимость содержания серебра в растворе от во-дородного показателя имеет максимум в области pH 8–9, что согласуется с литературными данными о границах устойчивости сульфитного и тиосульфатного комплексов.

Проведено сравнительное исследование процесса карбонизации гранул порошковой целлюлозы и гранул порошковой целлюлозы, пропитанных солями нитрата серебра и палладия. Процесс осуществляли в интервале температур 200–600°С. Методами ИК-спектроскопии и рентгенофазового анализа исследовано влияние присутствия металлов на ход карбонизации порошковой целлюлозы и особенности восстановления серебра и палладия в процессе карбонизации. Установлено, что присутствие в порошковой целлюлозе серебра не оказывает влияние на выход карбонизированного материала. Присутствие палладия в порошковой целлюлозе приводит к тому, что выход карбонизата в интервале температур 300–600°С оказывается пониженным относительно выхода карбонизата, полученного из порошковой целлюлозы. ИК-спектроскопией установлено, что пропитка солями и последующая сушка при 90°С гранул порошковой целлюлозы приводит к появлению в ней карбоксильных групп, не наблюдаемых в непропитанной порошковой целлюлозе. При повышении температуры термообработки до 200°С количество данных групп в серебросодержащем материале резко возрастает, а в палладийсодержащем – остается неизменным. Значительное увеличение количества групп C=O в палладийсодержащем материале начинается при 300°С. Повышенное относительное содержание C=O групп в металлсодержащем материале сохраняется и в интервале температур 300–500°С. Присутствие металлов в порошковой целлюлозе при температурах пиролиза 300–500°С приводит к уменьшению в углеродной матрице содержания C=С группировок относительно метиленовых (метиновых) групп. При 600°С соотношения функциональных групп в карбонизате из ПЦ и в металлсодержащих карбонизатах одинаковы. РФА зафиксировано появление в металлсодержащих карбонизатах при температуре 300°С металлического серебра и палладия. С увеличением температуры карбонизации содержание кристаллических Ag(0) и Pd(0) в материале растет. Иных форм серебра и палладия в интервале температур 300–600°С не обнаруживается. Установлено, что в серебросодержащих карбонизатах доступность частиц металла для пероксида водорода увеличивается с ростом температуры пиролиза. Выгорание смолообразных продуктов пиролиза в палладийсодержащих карбонизатах происходит при более низкой температуре, чем в серебросодержащем материале., A comparative study of the process of carbonization of powdered cellulose granules and powdered cellulose granules impregnated with silver and palladium nitrate salts was carried out. The process was carried out in the temperature range 200–600°С. The influence of the presence of metals on the course of carbonization of powdered cellulose and the features of the reduction of silver and palladium during carbonization were studied by IR spectroscopy and X-ray phase analysis. It has been established that the presence of silver in powdered cellulose does not affect the yield of carbonized material. The presence of palladium in powdered cellulose leads to the fact that the yield of carbonizate in the temperature range of 300–600°C is reduced relative to the yield of carbonizate simply from powdered cellulose. It has been established by IR spectroscopy that impregnation with salts and subsequent drying at 90°C of powdered cellulose granules leads to the appearance of carboxyl groups in it, which are not observed in unimpregnated powdered cellulose. With an increase in the heat treatment temperature to 200°C, the amount of these groups in the silver-containing material increases sharply, while in the palladium-containing material it remains unchanged. A significant increase in the number of C=O groups in the palladium-containing material begins at 300°C. The increased relative content of C=O groups in the metal-containing material is also preserved in the temperature range of 300–500°C. The presence of metals in powdered cellulose at pyrolysis temperatures of 300–500°C leads to a decrease in the content of C=C groups in the carbon matrix relative to methylene (methine) groups. At 600°C, the carbon matrix of all coals is completely carbonized. X-ray diffraction analysis recorded the appearance of metallic silver and palladium in metal-containing coals at a temperature of 300°C As the carbonization temperature increases, the content of crystalline Ag(0) and Pd(0) in coals increases. No other forms of silver and palladium are found in the temperature range of 300–600°С. Testing of metal-containing coals in a model reaction of hydrogen peroxide decomposition showed: in silver-containing carbonizates, the availability of silver particles for H2O2 increases due to an increase in the pyrolysis temperature; in Pd/C, an additional factor that increases the availability of metal particles is the interaction of palladium with carbonizate during pyrolysis.

The traditional etymology of the PU *waśke ‘metal, (? copper)’ is of great importance for the reconstruction of Proto-Uralic culture and the time of the disintegration of Proto-Uralic. Continuing some older works and considering the results of the latest research, this etymology is considered as fictitious, breaking up into at least three etymological nests: Finnic-Mordv. *vaśa-kive ‘axe-stone’ (etymology of T.-R. Viitso, where *vaśa- denotes ‘axe, adze’, a borrowing from Aryan + PU *kive ‘stone’), Proto-Perm. *veś ‘non-ferrous metal; metal decoration’, Proto-Sam. *wesä ‘metal, metal decoration’. The last two words can be independent borrowings from a language close to Tocharian (*wəsa ‘gold’ PIE). It is impossible to restore a Proto-Ugric word for metal associated with these etymologies, since Hung. vas ‘iron’ (s [љ] *č), Khanty *waχ ‘metal; iron’ and Mansi *wes in *ǟϑ-wes ‘lead’ cannot be phonetically related to each other in any way. Mari βaћ ‘ore’ also cannot be considered a normal reflex of *waśke but is rather a semantic development of Mar. βaћ ‘root’ ( PFU). The names of silver in the Permian (Perm *özüś Udm. azveś, Komi eziś) and Hungarian (ezьst) languages have a special history, they are in no way related to other Finno-Ugric names of metals and are loans from Alanian *жzvestж ( Osset. жvzīst ‘silver’), which can be dated to the second half of the I millennium BC — the first half of the I millennium AD. The names of tin / lead in the Permian and Mansi languages (Perm *os-veś ~ Mansi *ǟϑ-wes) are also etymologically unrelated to either the fictitious PU *waśke or the Permian-Hungarian name of silver, but represent a common innovation, where the second component is Proto-Perm *veś ‘non-ferrous metal; metal decoration’, and the first component is a color designation (? ‘grey metal’ cf. Hung. ősz ‘gray-haired’). The composite emerged in the second half of the I millennium BC — I millennium AD, in the region from the middle and lower Kama region in the west to the southern Trans-Uralian taiga forests in the east. Probably, this innovation relates to the development of the Perm and West Siberian “animal style” phenomenon. The article also discusses some features of conducting discussions in modern Finno-Ugric studies., Традиционная этимология ПУ *waśke ‘металл, (? медь)’ имеет большое значение для реконструкции культуры уральского пранарода и времени распада уральского праязыка. В продолжение старых работ и учитывая результаты новейших исследований, эта этимология рассматривается как фиктивная, распадающаяся по крайней мере на три этимологических гнезда: приб.-ф.-морд. *vaśa-kive ‘камень для топора’ (этимология Т.-Р. Виитсо, где *vaśa- ‘топор, тесло’ — заимствование из арийского + ПУ *kive ‘камень’), ППерм *veś ‘цветной металл; металлическое украшение’, ПСам *wesд ‘металл, металлическое украшение’. Два последних слова могут быть независимыми заимствованиями из языка, близкого к тохарскому (*wəsa ‘золото’ ПИЕ). Восстанавливать праугорское название для металла, связанное с этими этимологиями, не представляется возможным, поскольку венг. vas ‘железо’ (s [š] *č), хант. *waχ ‘металл; железо’ и манс. *wes в *ǟϑ-wes ‘свинец’ фонетически никак не могут быть связаны друг с другом. Мар. βaћ ‘руда’ также не может рассматриваться как нормальный рефлекс *waśke, а скорее является семантическим развитием мар. βaž ‘корень’ ( ПФУ). Особую историю имеют названия серебра в пермских (ППерм *дzьś удм. azveś, коми ezi̮ś) и в венгерском (ezьst) языках, которые никак не связаны с другими финно-угорскими названиями металлов и представляют собой заимствование из алан. *жzvestж ( осет. жvzīst ‘серебро’), которое можно датировать второй половиной I тыс. до н. э. — первой половиной I тыс. н. э. Название олова / свинца в пермских и в мансийском языках (ППерм. *os-veś ~ манс. *ǟϑ-wes) также этимологически не связаны ни с фиктивным ПУ *waśke, ни с пермско-венгерским названием серебра, но представляют собой общую инновацию, где вторым компонентом выступает ППерм *veś ‘цветной металл; металлическое украшение’, а первый компонент — какое-то цветообозначение (? ‘серый металл’ в связи с венг. ősz ‘седой’). Время и место возникновения этого композита — вторая половина I тыс. до н. э. — I тыс. н. э., регион от среднего и нижнего Прикамья на западе до южнотаежного Зауралья на востоке. Возможно, эта инновация связана с развитием феномена пермского и западносибирского «звериного стиля». В статье также рассматриваются некоторые особенности ведения дискуссии в современном финно-угроведении.

Актуальность работы связана с необходимостью определения низких содержаний пероксида водорода в объектах техногенного и геологического происхождения. Цель: разработать сенсор с повышенной чувствительностью на основе наночастиц серебра для контроля окружающей среды и определить концентрацию пероксида водорода в водных объектах. Объекты: артезианская и дождевая вода, собранная в черте города и пригорода. Методы: просвечивающая электронная микроскопия, вольтамперометрия. Результаты. Форма и размер наночастиц серебра зависят от природы восстановителя. При использовании двух восстановителей боргидрида и цитрата натрия получают частицы сферической формы наименьшего размера - от 0,5 до 17,5 нм. При использовании цитрата натрия получают наночастицы серебра большего диаметра - от 10 до 55 нм, различной формы: сферические, призматические и треугольные. Наночастицы серебра, полученные с использованием боргидрида натрия, агломерированы в цепочки размером до 65 нм. Особенностью электровосстановления нанофаз серебра, полученных в присутствии цитрата натрия, на поверхности графитового электрода в 0,1 М NaOH является восстановление ионов серебра из комплексных соединений [Ag(OH)2] - . Предложен механизм электрохимических процессов перехода нанофаз серебра, полученных с использованием различных восстановителей. Этот механизм не зависит от природы восстановителя. Установлено, что катодный максимум при Ек=0,08 В соответствует процессу восстановления пероксида водорода. Зависимость катодного максимума от концентрации пероксида водорода, полученного с использованием сенсора на основе наночастиц серебра в присутствии цитрата натрия, была линейной в диапазоне от 0,1 до 1 нМ, предел обнаружения составил 0,087 нМ. Определена концентрация пероксида водорода в дождевой и артезианской воде. Предложен простой чувствительный сенсор на основе наночастиц серебра, полученный с использованием восстановителя цитрата натрия. Этот сенсор имеет широкий диапазон концентраций для определения пероксида водорода. The research deals with determination of low levels of hydrogen peroxide in objects of technogenic and geological origins. The aim of the work was to develop a sensitive sensor based on silver nanoparticles to detect hydrogen peroxide in water objects. Objects: artesian and rainwater collected in the city and suburbs. Methods: voltammetry, transmission microscopy. Results. The shape, size and amount of silver nanoparticles depend on the nature of the reducing agent. When using two reducing agents of borohydride and sodium citrate, the smallest spherical particles - from 0,5 to 17,5 nm, are obtained. When using sodium citrate, larger silver nanoparticles - from 10 to 55 nm, in various shapes are obtained. They are as follows: rod-shaped, prismatic, triangular with a particle size from 10 to 55 nm. AgNPs-Bg have a rod-like and prismatic shapes 5-65 nm in size, connected in chains, i. e. agglomerated. The mechanism of electrochemical processes of silver nanophase transition on the surface of graphite electrode to 0,1 M NaOH in the presence of various reducing agents is proposed. The research deals with determination of low levels of hydrogen peroxide in objects of technogenic and geological origins. The aim of the work was to develop a sensitive sensor based on silver nanoparticles to detect hydrogen peroxide in water objects. Objects: artesian and rainwater collected in the city and suburbs. Methods: voltammetry, transmission microscopy. Results. The shape, size and amount of silver nanoparticles depend on the nature of the reducing agent. When using two reducing agents of borohydride and sodium citrate, the smallest spherical particles - from 0,5 to 17,5 nm, are obtained. When using sodium citrate, larger silver nanoparticles - from 10 to 55 nm, in various shapes are obtained. They are as follows: rod-shaped, prismatic, triangular with a particle size from 10 to 55 nm. AgNPs-Bg have a rod-like and prismatic shapes 5-65 nm in size, connected in chains, i. e. agglomerated. The mechanism of electrochemical processes of silver nanophase transition on the surface of graphite electrode to 0,1 M NaOH in the presence of various reducing agents is proposed.

Multiphase fine aggregates of galena, pyrrhotite, freibergite, pyrargyrite, diaphorite, fizelyite, uchucchacuaite, ullmanite, and some other minerals are found in the ores of the Oleninskoe gold deposit in the Kolmozero-Voronya greenstone belt (Kola Peninsula, Russia). The aggregates are considered to be the product of crystallization of sulfide melt formed of the minerals of low-melting-point chalcophile elements (Zn, Ag, Cd, Tl, Pb, As, Sb, Bi, Se, Te, etc.) during heating to the temperature above 500 °C. This origin of the aggregates is affirmed by: 1) multiphase composition (up to 6 minerals) of the aggregates; 2) absence of signs of replacing early minerals by the late ones; 3) essential presence in the aggregates of the minerals of chalcophile elements Ag, Pb, Sb, i. e. elements with a low melting point of their compounds; 4) roundish droplet form of inclusions of minor minerals in the main sulfide, and 5) aggregates' position at the boundary sulfide – quartz or in fractures in vein minerals. Partial melting and crystallization of sulfide melts took place during Paleoproterozoic metamorphic event, when the Neoarchean sulfide-bearing rocks were mid-amphibolite metamorphosed under the temperature > 500 °C. Signs of the Paleoproterozoic metamorphism are found in the ores of the neighboring Cu-Mo porphyry Pellapahk deposit as well.

Поступила в редакцию: 23.03.2022. Принята к печати: 24.06.2022. Submitted: 23.03.2022. Accepted: 24.06.2022. Традиционная этимология ПУ *waśke ‘металл, (? медь)’ имеет большое значение для реконструкции культуры уральского пранарода и времени распада уральского праязыка. В продолжение старых работ и учитывая результаты новейших исследований, эта этимология рассматривается как фиктивная, распадающаяся по крайней мере на три этимологических гнезда: приб.-ф.-морд. *vaśa-kive ‘камень для топора’ (этимология Т.-Р. Виитсо, где *vaśa- ‘топор, тесло’ — заимствование из арийского + ПУ *kive ‘камень’), ППерм *veś ‘цветной металл; металлическое украшение’, ПСам *wesä ‘металл, металлическое украшение’. Два последних слова могут быть независимыми заимствованиями из языка, близкого к тохарскому (*wəsa ‘золото’ < ПИЕ). Восстанавливать праугорское название для металла, связанное с этими этимологиями, не представляется возможным, поскольку венг. vas ‘железо’ (s [š] < *č), хант. *waχ ‘металл; железо’ и манс. *wes в *ǟϑ-wes ‘свинец’ фонетически никак не могут быть связаны друг с другом. Мар. βaž ‘руда’ также не может рассматриваться как нормальный рефлекс *waśke, а скорее является семантическим развитием мар. βaž ‘корень’ (< ПФУ). Особую историю имеют названия серебра в пермских (ППерм *äzüś > удм. azveś, коми ezi̮ś) и в венгерском (ezüst) языках, которые никак не связаны с другими финно-угорскими названиями металлов и представляют собой заимствование из алан. *æzvestæ (> осет. ævzīst ‘серебро’), которое можно датировать второй половиной I тыс. до н. э. — первой половиной I тыс. н. э. Название олова / свинца в пермских и в мансийском языках (ППерм. *os-veś ~ манс. *ǟϑ-wes) также этимологически не связаны ни с фиктивным ПУ *waśke, ни с пермско-венгерским названием серебра, но представляют собой общую инновацию, где вторым компонентом выступает ППерм *veś ‘цветной металл; металлическое украшение’, а первый компонент — какое-то цветообозначение (? ‘серый металл’ в связи с венг. ősz ‘седой’). Время и место возникновения этого композита — вторая половина I тыс. до н. э. — I тыс. н. э., регион от среднего и нижнего Прикамья на западе до южнотаежного Зауралья на востоке. Возможно, эта инновация связана с развитием феномена пермского и западносибирского «звериного стиля». В статье также рассматриваются некоторые особенности ведения дискуссии в современном финно-угроведении. The traditional etymology of the PU *waśke ‘metal, (? copper)’ is of great importance for the reconstruction of Proto-Uralic culture and the time of the disintegration of Proto-Uralic. Continuing some older works and considering the results of the latest research, this etymology is considered as fictitious, breaking up into at least three etymological nests: Finnic-Mordv. *vaśa-kive ‘axe-stone’ (etymology of T.-R. Viitso, where *vaśa- denotes ‘axe, adze’, a borrowing from Aryan + PU *kive ‘stone’), Proto-Perm. *veś ‘non-ferrous metal; metal decoration’, Proto-Sam. *wesä ‘metal, metal decoration’. The last two words can be independent borrowings from a language close to Tocharian (*wəsa ‘gold’ < PIE). It is impossible to restore a Proto-Ugric word for metal associated with these etymologies, since Hung. vas ‘iron’ (s [š] < *č), Khanty *waχ ‘metal; iron’ and Mansi *wes in *ǟϑ-wes ‘lead’ cannot be phonetically related to each other in any way. Mari βaž ‘ore’ also cannot be considered a normal reflex of *waśke but is rather a semantic development of Mar. βaž ‘root’ (< PFU). The names of silver in the Permian (Perm *özüś > Udm. azveś, Komi eziś) and Hungarian (ezüst) languages have a special history, they are in no way related to other Finno-Ugric names of metals and are loans from Alanian *æzvestæ (> Osset. ævzīst ‘silver’), which can be dated to the second half of the I millennium BC — the first half of the I millennium AD. The names of tin / lead in the Permian and Mansi languages (Perm *os-veś ~ Mansi *ǟϑ-wes) are also etymologically unrelated to either the fictitious PU *waśke or the Permian-Hungarian name of silver, but represent a common innovation, where the second component is Proto-Perm *veś ‘non-ferrous metal; metal decoration’, and the first component is a color designation (? ‘grey metal’ cf. Hung. ősz ‘gray-haired’). The composite emerged in the second half of the I millennium BC — I millennium AD, in the region from the middle and lower Kama region in the west to the southern Trans- Uralian taiga forests in the east. Probably, this innovation relates to the development of the Perm and West Siberian “animal style” phenomenon. The article also discusses some features of conducting discussions in modern Finno-Ugric studies. Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта РНФ, проект 20-18-00269 «Горная промышленность и раннезаводская культура в языке, народной письменности и фольклоре Урала». The research was supported by the Russian Science Foundation, project 20-18-00269 “Mining Industries and Early Factory Culture in Language, “Naïve” Writing and Folklore of Ural Region”.

В статье рассмотрена возможность извлечения ценных компонентов из руд и отвалов Пороховского месторождения вольфрам-молибденовых руд, находящегося в Челябинской области. Месторождение долгое время было законсервировано, в настоящее время появилась возможность возобновить его разработку. В ходе исследований проведены анализы представленной пробы методами рентгеновской дифрактометрии, азотнокислым и затем царско-водочным растворением. Фазовый анализ показал преобладающее присутствие вольфрама в руде в форме ферберита FeWO4. Определены содержания в материале целевых металлов – вольфрама, золота и серебра. Рассмотрена возможность применения магнитной сепарации для выделения минералов вольфрама в концентрат, оценено распределение вольфрама и благородных металлов по продуктам магнитной сепарации.

Разработан способ магнетронного напыления пленок металлических сплавов с образованием сплава из чистых компонентов мишени в процессе напыления. Разработаны способ модификации поверхности палладий содержащих мембран путем формирования на их поверхности высокодисперсного слоя палладиевого переносчика водорода.

Наночастицы оксида титана, обладающие термической и химической стабильностью, широкой запрещенной зоной и низкой токсичностью, являются наиболее используемыми фотокатализаторами разложения органических веществ. Однако быстрая рекомбинация электронно-дырочных пар и высокая энергия фотоактивации значительно ограничивают их применение. Модификация TiO2 серебром способствует пространственному разделению зарядов и повышает их фотохимическую активность. В настоящей работе для получения бикомпонентных наночастиц TiO2–Ag использовали электрический взрыв металлических проводников в атмосфере 85 об.% Ag – 15 об.% O. Данный метод обладает высокой производительностью (170–200 г/ч), достаточной для промышленного применения наночастиц. Однако электровзрывные наночастицы в основном представляют собой агломераты размером 200–500 нм, что значительно снижает их фотохимическую активность в тестовой реакции разложения модельного красителя метиленового голубого под действием видимого излучения. Ультразвуковая обработка наночастиц в водной суспензии в течение 15 мин способствовала увеличению фотоактивности наночастиц TiO2–Ag на 10%.

The aim of this work is to improve the results of treatment of patients with a deep periprosthetic hip joint infection by using an articulating cement-antibiotic spacer in combination with silver plates and antibiotics.Material and methods. The treatment outcomes of 52 patients operated at the Swedish-Ukrainian Angelholm Medical Center for the period from 2017 to 2020, who underwent two-stage revision arthroplasty for the deep periprosthetic infectious-inflammatory process of the hip joint, were studied. In addition, 9 patients were examined in whom, during the first stage of a two-stage treatment of an artificial hip joint infection, an articulating cement-antibiotic spacer made of bone cement with a silver content was developed.Research results. Long-term results of two-stage revision arthroplasty with the introduction of our proposed cement-antibiotic spacers were studied in 49 (94.2%) patients. Among them, 9 patients used silver plates, which showed good patient tolerance and in all cases the infection was overcome. In 49 patients in whom the long-term results of two-stage revision hip arthroplasty were studied, 44 (89.8%) achieved eradication of the infection with restoration of the function of the operated limb. We rated such results as good. The average HHS score in this group was 87.18 ± 6.44 points.Conclusions. An innovative method of treatment of deep periprosthetic infection of the hip joint has been introduced into clinical practice, which consists in increasing the effectiveness of using an articulating cement antibiotic spacer by adding silver plates to it and, in addition, an antibiotic., Цель работы - улучшить результаты двухэтапного лечения больных с наличием глубокой перипротезной инфекции тазобедренного сустава путем применения артикулирующего цементно-антибиотикового спейсера в сочетании с пластинками серебра и антибиотиками.Материал и методы. Исследовано результаты лечения 52 больных, оперированных в Шведско-Украинском медицинском центре "Angelholm" в период с 2017 по 2020 годы, которым было выполнено двухэтапное ревизионное эндопротезирование по поводу глубокого перипротезного инфекционно-воспалительного процесса тазобедренного сустава. Кроме того, обследовано 9 больных, у которых во время первого этапа двухэтапного лечения инфекции искусственного тазобедренного сустава разработан артикулирующий цементно-антибиотиковый спейсер из костного цемента с содержанием серебра.Результаты исследования. Отдаленные результаты двухэтапного ревизионного эндопротезирования с внедрением предложенных нами цементно-антибиотиковых спейсеров изучено в 49 (94,2%) больных. Среди них в 9 пациентов использовано пластинки серебра, которые показали хорошую переносимость пациентами и во всех случаях инфекция была преодолена. С 49 больных, в которых изучены отдаленные результаты двухэтапного ревизионного эндопротезирования тазобедренного сустава, у 44 (89,8%) достигнуто эрадикации инфекции с восстановлением функции оперированной конечности. Такие результаты оценены нами как хорошие. Средний показатель по HHS в этой группе составил 87,18 ± 6,44 балла.Выводы. В клиническую практику внедрен инновационный метод лечения глубокой перипротезной инфекции тазобедренного сустава, который заключается в увеличении эффективности применения артикулирующего цементно-антибиотикового спейсера за счет добавления к нему пластинок серебра и, дополнительно, антибиотика., Мета роботи - покращити результати двоетапного лікування хворих з наявністю глибокої перипротезної інфекції кульшового суглоба шляхом застосування артикулюючого цементно-антибіотикового спейсера в поєднанні з пластинками срібла та антибіотиками.Матеріал і методи. Досліджено результати лікування 52 хворих, оперованих у Шведсько-Українському медичному центрі "Angelholm" у період із 2017 по 2020 роки, яким виконано двохетапне ревізійне ендопротезування з приводу глибокого перипротезного інфекційно-запального процесу кульшового суглоба. Крім того, обстежено 9 хворих, у яких під час першого етапу двохетапного лікування інфекції штучного кульшового суглоба розроблений артикулюючий цементно-антибіотиковий спейсер з кісткового цементу з вмістом срібла та антибіотиками.Результати дослідження. Проведений аналіз віддалених результатів двохетапного ревізійного ендопротезування кульшового суглоба в 49 пацієнтів (94,2%) показав, що застосування розробленої технології інтраопераційного виготовлення цементного спейсера з використанням порошку срібла в 9 хворих дозволило досягти ерадикації інфекції та отримати добрі функціональні результати лікування перипротезної інфекції у 44 (89,8%) випадків з оцінкою 87,18±6,44 бала за шкалою Harris Hip Score.Висновки. У клінічну практику впроваджено інноваційний метод лікування глибокої перипротезної інфекції кульшового суглоба, що полягає в збільшенні ефективності застосування артикулюючого цементно-антибіотикового спейсера за рахунок додавання до нього пластинок срібла та, додатково, антибіотика.

Басандайская культура эпохи развитого Средневековья была распространена на территории Томского, Новосибирского Приобья, Кузнецкой котловины, части лесостепного Алтая. Для исследования обозначенной темы были взяты материалы погребений семи могильников: Аникин Камень — 1, Басандайский курганный могильник, могильник у Устья Малой Киризки, Конево, Осинкинский, Санаторный — 1 и Ташара-Карьер — 2, в которых наряду с другим инвентарем и украшениями были найдены лазуритовые подвески, бронзовые и серебряные серьги с надетыми на них лазуритовыми кольцами и треугольными пластинками и отдельные бусины. Автор подробно рассматривает взаимостречаемость предметов из лазурита с бусинами из сердолика, янтаря, хрусталя, коралла и стекла. Всего из 399 погребений в указанных могильниках с лазуритом 51: целых — 27, разграбленных 24. Также определены, насколько возможно, погребения по полу и возрасту: 10 детей, 24 взрослых (среди взрослых в Осинкинском могильнике захоронены только женщины). В могильнике Конево — девочка 8–10 лет, в других могильниках антропологических определений мало. В четырех могилах погребены взрослые и дети, в одной — подросток. По расположению украшений на погребенном можно сказать, что население басандайской культуры использовало их в головных уборах, в съемных украшениях (шейные и ожерелья), могла быть поясная подвязка, а также их нашивали на одежду (найдены на шее и поясе). Украшения, сохранившиеся в традиционных культурах до XX в. и позднее у народов Поволжья, Сибири, Средней Азии, в первую очередь народов тюркско-мусульманского мира, могут помочь определить как их назначение, так и значимость в археологических культурах, тем более, что исследователи находят их описание в письменных источниках кимако-кыпчаков, хотя таких свидетельств крайне мало. По мнению автора статьи, украшения с лазуритом, янтарем, кораллом и перламутром имели в обществе предмонгольского и отчасти монгольского времени престижно-статусный характер и одновременно были связаны с мировоззренческими представлениями.

В статье рассмотрены вопросы, связанные с основными видами и приемами работы с глянец-золотом, серебром, платиной и люстрами при декоративной росписи фарфора.