Search

The authors study the history behind the development of mineral deposits in the Ural Gemstone Belt (near Murzinka village, Gornouralsky Urban District, Sverdlovsk Oblast), as well as mineralogical and toponymical terminology connected to this history. The analysis focuses on the following issues: how the deposits were discovered; what role in it belonged to visiting Italian masters (the Tortori brothers); how their activities are connected to the popular term тальян (тальянчик, тальяшка) ‘any precious (crystal) stone’, ‘amethyst’, ‘pure quartz’, ‘smoky quartz’, and the name of the mountain (mine) Тальян. The authors conclude that, although this version is widespread in popular literature, the Tortori brothers were not the first to discover gemstones near Murzinka settlement. The mountain name Тальян is a metonymic transfer from the name of a mine near Murzinka. In this mine, crystal gemstones were mined — mostly amethysts that were called тальяны. In any case, the word тальян derives from the stem (и)тальян- meaning “Italian” but is not connected to the discovery of the deposit. Most probably, the word conveys a naïve impression of coloured transparent stones that resemble Italian glass. Thus, it is a motivational parallel to the word вениса ‘garnet’ (lit. ‘Venetian stone’). The term тальян appeared no later than the eighteenth century; it already existed near Murzinka before the Tortori arrived. After their arrival, the word could gain a new motivational impetus — and started to be perceived as a result of dedicatory nomination., Авторы статьи изучают историю разработки месторождений минералов в Самоцветной полосе Урала (у села Мурзинка в Горноуральском городском округе Свердловской области), а также связанную с этой историей минералогическую и топонимическую номенклатуру. В центре анализа вопросы о том, как осуществлялось открытие месторождений, какую роль играли в этом приглашенные итальянские мастера (братья Тортори), как связан с их деятельностью народный термин тальян (тальянчик, тальяшка) ‘драгоценный (кристаллический) камень вообще’, ‘аметист’, ‘горный хрусталь’, ‘дымчатый кварц (раухтопаз)’, а также название горы (копи) Тальян. Авторы приходят к выводу о том, что, несмотря на широкое распространение этой версии в популярной литературе, братья Тортори не были первооткрывателями самоцветов в окрестностях Мурзинской слободы. Название горы Тальян метонимически перенесено с обозначения соответствующей копи близ Мурзинки, где добывали кристаллические самоцветы — главным образом, аметисты, называвшиеся тальянами. Слово тальян в любом случае производно от основы (и)тальян- со значением «итальянскости», но не связано с фактом открытия месторождения: вероятнее всего, слово передает наивное впечатление о цветных прозрачных камнях, похожих на итальянское стекло, и является тем самым мотивационной параллелью к слову вениса ‘гранат’ (букв. «венецианский камень»). Термин тальян возник не позднее XVIII в., бытовал в районе Мурзинки до прибытия Тортори, а после их приезда мог получить новый мотивационный импульс — и начать восприниматься как результат посвятительной номинации.

In the Russian subdialects, there are many lexemes with the meaning of speed concerning the execution of some actions, and many of them have a figurative underlying form. The article refers to the nominations of high and low speed, motivated by designations of the sound’s acoustic characteristics, peculiarities of human speech, as well as to the “speed” vocabulary, based on the sound symbolism found in the dialects of the Russian North.To represent sounds of high speed, it is common to use interjections, derived from verbs with a meaning of a short and fast action, which is often accompanied by a sound (лоп, шорк), as well as onomatopoeic interjections (жик, фить). The analysis of lexemes of low speed based on the phonetic form of the motivating word demonstrates that sluggishness is associated with voiceless hushing sounds (шúшлеть, шошéлиться), palatalised resonant consonants, and front vowels [’у] and [’а] (алялва, тня).Fast and slow actions are compared with sounds which have certain acoustic properties. Speed is compared to sounds with a high tone (свистáть ‘to walk fast’), short sounds (шáркать ‘to run by with noise’) and sounds which emphasise the intensity of work (только сбóркает ‘to do something fast, at once’). Low speed is associated with quiet sounds, such as rustle or hissing.Speech codes are also used to describe sluggishness. The nominations actualise characteristics of duration (пкала ‘stammerer’ → ‘a sluggish person’), lack of clarity and distinctness in speech (ммлить ‘to do something very slow; to delay something’), and ineffectiveness (раздобáривать ‘to chat, to have useless talks’ → ‘to do something too slow, to dawdle’)., В русских народных говорах фиксируется большое количество лексем со значением скорости совершения действий, многие из которых обладают образной внутренней формой. В статье на материале севернорусских говоров рассматриваются номинации высокой и низкой скорости, мотивированные обозначениями акустических характеристик звука, особенностей человеческой речи, а также зувкосимволическая «скоростная» лексика.Для звукоизображения высокой скорости используются междометия, образованные от полнозначных глаголов, которые называют краткие быстрые действия, часто — сопровождаемые звуком (лоп, шорк), а также междометия, звукоподражательные по происхождению (жик, фить). Анализ лексики низкой скорости, мотивированной фонетическим обликом производящего слова, показал, что с медлительностью ассоциируются глухие шипящие звуки (шúшлеть, шошéлиться), а также мягкие сонорные согласные и продвинутые по ряду [’у] и [’а] (алялва, тня).Действия с высокой и низкой скоростью сравниваются с произведением звуков с определенными акустическими свойствами. Быстрота связывается со звуками высокого тона (свистáть ‘быстро идти’), краткими звуками (шáркать ‘с шумом, быстро побежать, убежать’), а также звуками, представляющимися свидетельством интенсивной работы (только сбóркает ‘сделать что-либо быстро, сразу’). Низкая скорость ассоциируется с тихими звуками — шорохом, шуршанием.Для описания медленности также задействуется речевой код. В номинациях актуализируются признаки длительности (пкала ‘заика’ → ‘нерасторопный медлительный человек’), отсутствия четкости, внятности речи (ммлить ‘слишком медленно делать что-либо; медлить с чем-либо’); безрезультатности (раздобáривать ‘болтать, вести пустые разговоры’ → ‘делать что-либо слишком медленно, возиться’).

This article presents the results of a motivational analysis of Russian dialect and national vocabulary denoting sluggish people and slow actions. There are a lot of nominations for low speed, and they are characterised by high expressivity, and lexemes of different subject groups are used as designations. After analysing patterns of the development of semantics of slow motion, the author concludes that there are a number of prevailing motives, reflecting the idea about the characteristics preventing people from acting quickly, and defining the perception of low speed by naïve consciousness. These characteristics are divided into two groups: evaluation and physical ones. The list of physical characteristics shows that the image of sluggishness in Russian dialects is characterised by a mixed nature: hardness as durability and softness as the inability to keep the original shape; low, medium, and high temperatures. Sluggishness is associated with heavy or large objects. The latter feature is more widespread in the vocabulary of speed: cumbersome, bulky objects, as well as salient, ball-shaped objects, reminding of stout people, develop the meaning of sluggishness. Comparisons of an object with a sluggish person are included in the group of evaluation characteristics, as evaluation there is similar. Objects that seem simple, primitive, or show their owner’s low culture, have the same axiological motive in the development of low speed semantics. The same can be said about items of poor quality, not meeting the requirements or not fulfilling their functions., В статье представлены результаты мотивационного анализа русской диалектной и общенародной лексики, называющей медленные действия и медлительных людей. Номинации низкой скорости отличаются многочисленностью и высокой экспрессивностью, что определяет привлечение для выражения соответствующих значений лексем различных тематических групп. Проследив закономерности развития семантики медленности, мы пришли к выводу, что существует ряд «сквозных» мотивов, отражающих представления о признаках, которые препятствуют совершению действий быстро, и позволяющих охарактеризовать спе­цифику восприятия низкой скорости наивно-языковым сознанием. Выявленные признаки были разделены нами на физические и оценочные. Список физических признаков свидетельствует о неоднозначности образа медлительности в русских говорах: с низкой скоростью ассоциируется одновременно твердость как неподверженность изменениям и мягкость, неспособность держать постоянную форму; низкая, средняя и высокая температура. Медлительность приписывается объектам большого веса и крупного размера. Последний признак более других проработан в лексике скорости: значения медленности развиваются у названий громоздких, занимающих большое пространство объектов, а также объектов выпуклой формы, вызывающих ассоциации с толстым человеком. В число оценочных номинаций мы включили случаи соотнесения объекта с медлительным человеком на основании общности их оценки носителем языка. Подобная аксиологическая подоплека просматривается в развитии семантики низкой скорости у названий предметов, кажущихся простыми, примитивными либо свидетельствующими о недостаточно высоком культурном уровне их обладателя; предметов ненадлежащего качества, не соответствующих норме, не выполняющих свои функции.